каком-то достаточно длительном этапе своего развития было подобно приматам, то у нас естественно, возникает следующий вопрос: что могло быть побудительным мотивом для развития речи при переходе от языка эмоционального выражения (приматы) к языку понятийному (человек). Для нас пока ясно: язык человека (речь, письмо) необходим для выражения мыслей, развертываемых из того, что им предшествует. А что может предшествовать новой для нас мысли, это мы уже знаем: идея – то начало, из которого появляется мысль. Знаем мы и то, что эмоцией достаточно трудно выразить какую-либо известную мысль, а тем более новую мысль выразить и вовсе невозможно. (Вот откуда зарождается высказанное нами предположение о том, что возникновение интуиции, логики и языка человека произошло «одновременно»).

Новой мысли просто неоткуда явиться кроме как из нашего бессознательного. Это для «старой» мысли основанием ее, положим, дальнейшего развития – посредством логики – является уже известные понятия, представления, мысли и т. д. А вот новая мысль, мысль нам прежде незнакомая, не может быть нами получена средствами логики из «старой» мысли, поскольку логика в своих построениях будет пользоваться только «старым», то есть известным нам материалом. Снова прибегая к аналогии из области архитектуры, можно сказать, что сооружение, построенное посредством набора известных фрагментов зданий различных стилей (классика, барокко, конструктивизм и т. д.), не будет обладать свойством новизны, оно будет обладать всего лишь «свойством» эклектичности. И не будет оно новым потому, что взаимосвязь этих фрагментов – пускай и хорошо прилаженных друг к другу – не будет органической, а, следовательно, и гармоничной. Таким образом, если средствами логики из «старого» материала мы не можем создать новую мысль, то тогда получается, что последняя может возникнуть только в иррациональных актах интуиции и инсайта. И притом возникнуть не в виде готовой мысли, а через посредство предшествующей этой мысли идеи, идеи, развертываемой в дальнейшем в мысль.

И если бы мы задались, казалось бы, совсем уж абсурдным вопросом, почему человек не способен выразить саму идею, не прибегая к выражению, заключенной в ней мысли, то ответ был бы следующим: идея в начальный момент своего иррационального возникновения (допонятийная фаза), – а существует она только в данный момент – невыразима, поскольку в ней еще не проявлены объекты, ею соединенные. То есть, на стадии явления новой идеи в наше сознание у нашего мышления еще нет предмета для последующего рассмотрения и выражения того, что нами еще не помыслено. Только в процессе последовательного развертывания идеи в мысль, поименованную нами Истиной, мы начинаем осознавать, какие объекты соединены, какими свойствами они обладают и какие уникальные взаимосвязи образовались между ними.

Итак, возвращаясь к вопросу, о том, что бы могло служить побудительным мотивом к развитию речевого аппарата человекоподобного существа, вполне определенно можно сказать, что таким мотивом могла быть только что зародившаяся в голове человека информация, которая:

– обладает новизной и определенной ценностью;

– поражает сознание самого человека-творца этой информации;

– требует выражения, оформления и сообщения остальным членам данного сообщества.

И как мы уже теперь понимаем, на роль столь кардинального события может претендовать только акт явления в наше сознание совершенно новой для нас идеи. А возникнуть она может только в иррациональном акте инсайта (интуиции, озарения и т. д.). Это инсайтная идея обладает новизной и ценностью своего перспективного применения, это она поражает сознание своего творца и это она настоятельно требует немедленного своего выражения, оформления и сообщения остальным сородичам. Но выразить, оформить и сообщить эту важную информацию могут только логическое мышление и речь. Триада интуиции, логики и языка неразрывна в своем причинно-следственном единстве. Без способности генерировать идеи нет необходимости развивать как логику, так и речь (язык). А вот при обладании ею развитие последних просто необходимо, поскольку без логики и языка идеи неосуществимы в принципе и явление их в наше сознание было бы абсурдным.

И вряд ли можно найти что-либо другое, кроме интуиции (инсайта), что могло бы претендовать на статус «переходного звена» – напомним: основной вопрос критики теории эволюции, в том числе и теории Дарвина, – которое трансформировало человекоподобное животное в существо разумное и духовное. Правда, неясным остается вопрос, каким образом в человекоподобное существо была «внедрена» способность продуктивно мыслить, то есть способность генерировать новые идеи посредством иррационального мышления.

5.7. Чему удивлялись древние греки?

Начнем издалека – потом поймем, почему. По сути дела, вопрос удостоверения сущности сущего в более или менее корректной форме может быть поставлен только после того, как будет поставлен и разрешен вопрос: для осуществления какой функции предназначено это сущее? А ответ на этот, последний, вопрос непосредственно вытекает из некогда созданной идеи-Истины, в которой данному сущему было «запланировано»: быть подручным средством и обладать сущностным свойством, способным исполнять именно эту, а не какую-то другую функцию. (Об этом подробно далее в Разделе 6.1. «Где…прячется бытие?»). Вот почему, взяв «с потолка» любое сущее, мы не можем сказать ни в чем его сущность, ни какова достоверность нашего суждения о нем, поскольку последние зависят от множества его свойств, обладая которыми данное сущее способно исполнять самые различные функции в самых разных ситуациях-идеях.

Так что вопрос о сущности взятого таким образом сущего не имеет смысла. Он «повисает» в воздухе, так как ни к чему не ведет даже в том случае, если мы перечислим все свойства, которыми оно обладает, все взаимосвязи, в которых оно участвует и все функции, которые оно способно выполнить. Смысл сущего – в разрешении той или иной порою нами даже не вполне осознаваемой ситуации. В противном случае сущее – ничто. А разрешение любой из этих ситуаций, как нам теперь уже известно, может быть осуществлено только в том единственном случае, если нами сотворена (обнаружена) идея, открывшая путь (механизм) создания такого подручного средства, которое бы успешно выполняло эту функцию.

Приведем простой пример. Задавшись, положим, вопросом, в чем сущность воды, мы сразу же будем поставлены в тупик, так как прекрасно знаем, что вода обладает множеством свойств: это и ее текучесть, и ее плотность, теплоемкость, прозрачность, это и способность утолять жажду, растворять соли, испаряться, конденсироваться из паровой фазы, замерзать и т. д. и т. п. А эти свойства могут быть сущностными свойствами, «примененными» в самых разных идеях. Так текучесть воды – вкупе с весовой ее характеристикой – является сущностным ее свойством в идее гидроэлектростанции, когда вода, падая с большой высоты, исполняет инерционную функцию воздействия (давления) на лопатки турбины. В то же время, текучесть воды вместе с ее свойством растворять в себе самые разные вещества, является