Рядовой Сид Годли пил кофе с булочками, которыми угостили его двое бельгийских ребятишек, но его неуклюжие попытки наладить беседу прервал звук летящего немецкого снаряда. Позже Годли вспоминал: «Я сказал девочке и мальчику: “Собирайте-ка пожитки, а то вас, чего доброго, заденет”. Они собрали свою корзинку и убежали»{465}. Годли залег с винтовкой. Когда показались первые немцы, тысячи британских солдат открыли огонь, и вскоре треск винтовочных выстрелов перекрыл грохот артиллерийских орудий. Немцы начали скапливаться вокруг опасного клина к северо-востоку от Монса, у селения Ними, где мосты охраняли королевские стрелки под прикрытием 4-го Мидлсексского полка с правого фланга, за Обуром. По преданию, стрелков предупредила о приближении врага дочь начальника станции. Полковник Халл, командующий Мидлсексским полком, верил в стрелковое оружие, заботился о меткой стрельбе своих солдат, и они его не подвели. Одну за другой атаки немцев сдерживал смертельный винтовочный огонь. Вскоре северный берег был в беспорядке усеян телами в серо-зеленой форме с пиками на шлемах. Однако солдаты Клюка тоже заняли огневые позиции и вскоре начали наносить урон плохо замаскированным британцам.

Один из солдат Халла, рядовой Джек, вспоминал позже: «Когда началась стрельба, меня испугал поднявшийся грохот. Никогда прежде ничего похожего не слышал. Большинство снарядов падали далеко позади, но кроме них над ухом то и дело свистели пули. Мы сидели в окопе вчетвером, и когда к нам подошел офицер, я подумал: “Да пригнись же, дурень!” Позже я услышал, что бедолагу убили. Потом подбили соседнего со мной. Я стрелял без передышки, а он вдруг захрипел и затих. Никогда раньше не видел мертвого». Гай Харкорт-Вернон писал: «Смешно смотреть, как все пригибаются при свисте пули. Умом понимаешь, что она не твоя, но голова все равно ныряет вниз»{466}. Однако вскоре пуль и снарядов стало столько, что пригибаться было уже некогда. Большинство сосредоточилось на том, чтобы загонять в раскаленные винтовки одну обойму за другой, хотя заявленные 15 обойм в минуту были явным преувеличением. При такой частоте стрельбы любой отряд слишком быстро остался бы без боеприпасов.

Большинство бегущих в атаку немцев были такими же необстрелянными новичками, как и британцы. Кого-то ненадолго охватила эйфория, которую позже описывал Вальтер Блюм, капитан Бранденбургских гренадеров. Когда он устремился в атаку, «победный клич, дикий, неземной, распирал меня изнутри, ободряя и вдохновляя, переполняя все мои чувства. Я поборол страх, я преодолел свою смертную натуру!» Сперва солдаты Клюка наступали сомкнутым строем, не меняя направление, за что и поплатились. Вот что писал британский офицер: «Они двигались массивными квадратами, выделявшимися на фоне горизонта, – по ним невозможно было промахнуться. <…> Они подбирались ближе и ближе, а потом наши офицеры отдали приказ. <…> Качнувшись, словно пьяница, которому дали промеж глаз, немцы ринулись вперед с каким-то неразборчивым воплем»{467}.

Схожее впечатление осталось и у представителя шотландского полка Гордона: «Бедные чертовы пехотинцы! Они наступали ротами по 150 человек, колоннами по пять в ряд, а наши винтовки прицельно били на 600 м. Угадайте итог. Можно было спокойно положить винтовку на край окопа и прицелиться. Первую роту мы отправили на небеса беглым огнем с 700 м почти мгновенно, в их безумном строю на каждую пулю приходилось верные две мишени. Другие роты подбирались медленно, прикрываясь телами убитых, но и у них не было ни малейшего шанса». В конечном итоге война превратится в соперничество конкурирующих моделей пулеметов и орудий, но на исходе лета 1914 года винтовки успели продемонстрировать свою эффективность против открыто наступающего человека.

Тем не менее британцы сильно переоценили нанесенный их стрелками урон. Многие падающие на землю немцы попросту спасались таким образом от пуль. Отряды Клюка разбились на более мелкие группы и стали маневрировать под прикрытием гаубиц, которые уносили все больше жизней противника. В отличие от идиотов из британских карикатур, многие немцы вели эффективный огонь и грамотно маневрировали. Роты Смита-Дорриена, развернувшиеся было на занятых позициях по ту сторону канала, отошли обратно на южный берег. «Боже! Как лупит их артиллерия!» – восклицал шотландский стрелок{468}. Для большинства солдат экспедиционных войск артиллерийский огонь был явлением неизведанным и неприятным. «Все окапывались, выкапывали себе неглубокие ямки, – писал Том Вулакомб, – и заметно дергались, не привыкнув к такой жизни»{469}. По меркам французских сражений, происходивших несколькими днями ранее, не говоря уже о предстоящей двумя месяцами позже битве на Ипре, британские потери были невелики. Однако для войск, еще не сталкивавшихся с огневой мощью современной европейской армии, тот августовский день на канале оказался кошмаром. Справа, где развернулся корпус Хейга, немцы почти никак себя не проявляли, однако на Смита-Дорриена, судя по сведениям, полученным от пленных, и по жетонам погибших, наступали два корпуса, особенно напирая на северо-восточном участке.

Однако следует подчеркнуть, что, несмотря на численное превосходство армии Клюка над армией Френча, количество войск с каждой стороны, непосредственно участвующих в сражении при Монсе 23 августа, было примерно одинаковым. И если героизму британцев вознесли хвалу, то не менее мужественные немцы удостоилось ее в гораздо меньшей степени. Солдаты Клюка во множестве полегли на подходах к каналу, однако десятки других все же перебрались на южный берег и смогли там закрепиться – в некоторых случаях уже через полтора часа после начала битвы. Отличился уроженец Гамбурга Оскар Нимейер. К востоку от железнодорожного переезда у Ними, защищаемого Королевскими стрелками, располагался поворотный пешеходный мост с педальной тягой, который британцы перекинули на свою сторону. Нимейер нырнул в воду, переплыл канал и под огнем, крутя педали, успел развернуть пролет почти до самого противоположного берега – прежде чем пасть замертво. Британца за подобный подвиг удостоили бы Креста Виктории. Товарищи убитого, заарканив пролет, подтянули его к своему берегу и ринулись через канал.

В результате подобных прорывов некоторые британские части оказались под фланговым огнем, грозящим отсечь их от своих. Ближе к часу дня Мидлсексский полк получил запоздалое распоряжение из дивизии: «Вам решать, когда уничтожать мосты и плавсредства на своих участках». Том Вулакомб писал: «Они опоздали. Враг уже перебрался или перебирался через канал»{470}. Отряды защитников Монса были слишком неплотными, чтобы оказать войскам Клюка требуемый отпор. Артиллерийские батареи британцев, прикрывавшие пехоту, пострадали от немецкого огня почти так же сильно, как и стрелки. «Наши верные артиллеристы держались великолепно», – свидетельствовал Вулакомб{471}. Один из них, сержант Уильям Эджингтон, в своем дневнике явно преуменьшил происходящее: «Очень утомительный день – немцы, кажется, со всех сторон»{472}. Мидлсексский полк оказался без артиллерийской поддержки, поскольку ближайшие расчеты попросту не видели целей и вынуждены были обстреливать сектор наугад.