Фраерша стояла посередине между обеими группами, внимательно слушая даже тогда, когда говорил кто-либо из венгров, — понимать чужую речь ей помогал язык жестов. Она сразу же увидела Зою, отметив, что та перепугана и растеряна.

— Что случилось?

Зоя рассказала ей о том, что с ней произошло. Фраерша обвела комнату взглядом. высматривая своего переводчика, студента-венгра по имени Золт Полгар.

— Найди как можно больше венгерских флагов. Нужно вырезать из них серп с молотом, чтобы посередине образовалась дырка. Это и есть тот символ, которого мы ждали!

Оказывается, Фраершу ничуть не интересовала женщина, которая рисковала своей жизнью, чтобы спасти Зою. Расстроенная девочка вышла из квартиры и прислонилась к балконному ограждению. К ней присоединился Малыш и закурил сигарету — привычка, которую он перенял у других воров. Она забрала у него сигарету и раздавила ее каблуком.

— От тебя воняет табаком.

Зоя тут же пожалела о своих словах. От него действительно воняло табаком, что делало его похожим на остальных уголовников. Но она вовсе не хотела обидеть его. Уязвленный Малыш спрыгнул с перил и, надувшись, удалился обратно в квартиру. Зоя в очередной раз забыла о том, что он — не ее маленькая сестренка, которая слушалась ее во всем.

При воспоминании о Елене у нее перехватило дыхание. Она много раз думала о том, правильно ли она поступила, хотя прекрасно сознавала, что, если бы она не присоединилась к Фраерше, ее убили бы. Но на самом деле правда заключалась в том, что она отчаянно хотела уехать, сбежать из Москвы, и если бы у нее был выбор, если бы Фраерша предложила ей самой решать, возвращается ли она домой или уезжает с ней, то Зоя бросила бы свою младшую сестру.

— Ты сердишься?

Вздрогнув от неожиданности, она поняла, что перед ней стоит Фраерша. Хотя они жили вместе вот уже шесть месяцев, та оставалась неприступной и внушала ей боязливое почтение, больше похожая на сгусток энергии, чем на живого человека. Зоя встряхнулась и взяла себя в руки.

— Та женщина с флагом спасла меня. Не исключено, что ей придется заплатить за это жизнью.

— Зоя, ты должна быть готова к тому, что очень скоро с жизнью расстанутся многие невинные люди.

Тот же день

Фраерша тайком спустилась по лестнице и вышла со двора, постаравшись не попасться никому на глаза. Стояла поздняя ночь. Улицы были пусты. Офицеров УГБ, о которых рассказывала Зоя, нигде не было видно. Фраерша двинулась в путь, время от времени с точно рассчитанной внезапностью останавливаясь, чтобы проверить, не следят ли за ней. Она не доверяла никому, включая своих сторонников. Рабочие, студенты и представители различных подпольных течений антисоветского движения отличались нерешительностью и склонностью к демагогии, предпочитая теоретические дебаты практическим действиям, так что сотрудникам УГБ не составило труда внедрить в их ряды информаторов. Откровенно говоря, все они были слишком поглощены собой, чтобы заметить грозящую им опасность. Несмотря на то что Фраерша прибыла в Будапешт по приказанию Фрола Панина, УГБ не подозревало о ее деятельности. Если ее поймают, то расстреляют на месте. Никто, кроме заговорщиков в Москве, не знал об их планах. Кроме того, ей грозила и неминуемая смерть от рук ее вольнодумствующих сторонников, узнай они о том, что она одновременно сотрудничает и с советскими властями.

Наклонившись, Фраерша подняла застрявшую в канализационной решетке листовку с шестнадцатью требованиями перемен. Эти пункты были сформулированы вчера вечером на многолюдном собрании в Технологическом университете. Фраерша не могла выдать себя за студентку, посему ей пришлось ждать результатов на улице. Услышав, что в знак протеста против диктатуры Советов студенты обсуждают возможный отказ от проживания в студенческом городке DISZ, молодежной организации Коммунистической партии Венгрии, Фраерша пришла в негодование и обвинила их в нежелании освободить свою страну. От своих сторонников в студенческой среде она потребовала перейти к обсуждению более решительных действий, чем и сама занималась последние четыре месяца, оказывая им материальную поддержку и раздувая пламя их недовольства. Ненависть к оккупантам была искренней и глубокой, и Фраерша изо всех стремилась направить ее в русло решительных выступлений. Большего она сделать не могла. Ее роль заключалась в том, чтобы превратить любителей-диссидентов в профессиональных революционеров. И вот вчера она наконец добилась первого существенного успеха. Решительно и четко студенты сформировали шестнадцать пунктов своих требований, чем изрядно удивили ее.

«В соответствии с положениями мирного договора мы требуем немедленного вывода всех советских войск».

На помятых листках, исписанных неровным почерком и вынесенных из актового зала, это требование значилось четвертым по счету. Получив резолюцию, Фраерша поспешила вернуться с ней к себе на квартиру, где переписала эти пункты, внеся в них одно изменение — требование о выводе войск стало первым. Уже через несколько часов ее люди раздавали листовки с переработанными положениями, в которые были искусно вплетены наиболее провокационные отрывки из секретного доклада.

Помимо четырех членов ее московской банды ее ближайшим помощником стал Золт Полгар, служивший ей переводчиком. Студент инженерного факультета, он познакомился с ней в подпольном революционном баре, устроенном в подвале фабрики, низкий потолок которого терялся в клубах сигаретного дыма. После первых же слов Фраерша обнаружила, что здешних посетителей обуревают нешуточные амбиции и устремления. Золт, сын состоятельного венгерского дипломата, должен был унаследовать власть и деньги, если бы только смирился с советской оккупацией и обрел свое место в сложившейся системе.

Он, свободно говоривший по-русски и по-венгерски, быстро стал незаменимым посредником Фраерши. Она развлекала его, спала с ним, соблазняла рассказами о своей безжалостности, но ценила его способности, отчего льстила ему, называя либертарианцем[23]и революционером. Однако в глубине души она считала его лишь бунтующим молодым человеком, восставшим против диктата отца, которого он презирал за то, что тот раболепствует и пресмыкается перед советскими властями. Он вдруг предложил провести демонстрацию в поддержку шестнадцати пунктов манифеста — причем эту мысль ему явно подсказал кто-то посторонний. Как вскоре выяснилось, эта идея буквально носилась в воздухе, занимая умы многих горожан, и Фраерша спросила себя, уж не работа ли это других ячеек Фрола Панина. Как бы там ни было, но завтра одновременно состоятся два марша протеста. Они начнутся в разных концах города, но затем митингующие сойдутся на площади Палфи. В городе время от времени возникали беспорядки, которые, впрочем, не выливались ни во что серьезное. Фраерша была уверена, что только при большом скоплении людей, когда те будут стоять плечом к плечу, подпитывая друг друга эмоциями, гнев и недовольство способны трансформировать неохотное повиновение во вспышку насилия.