Бедное население здесь выступает в качестве стабилизирующего инструмента капиталистической экономики — стабилизирующего инструмента, работающего за счет человеческих страданий и деградации. Это население можно расценивать как продукт институциональной организации дефицита коммодифицированной рабочей силы, когда одни ее элементы задействуются, а другие — отбрасываются. Кажется неизбежным, что попытки побороть бедность внутри капиталистической системы автоматически гасятся изменениями саморегулирующегося рынка. Распределение дохода в капиталистическом обществе, в определенных пределах, структурно детерминировано. Поскольку саморегулирующийся рынок ведет к тому, что разные доходные группы расселяются в разных местах, мы можем рассматривать географические схемы городского расселения как непосредственно наблюдаемое географическое выражение структурных условий капиталистической экономики. Жилищная сегрегация в современном метрополисе, таким образом, по самой своей сути отличается от жилищной сегрегации, наблюдаемой в типичных перераспределительных городах, где она носит по большей части символический характер.

Увеличивающийся масштаб капиталистического предпринимательства и вследствие этого нарастание объемов продукции, возникновение крупных национальных монополий, в корне отличных от локальных монополий, создание новых потребностей с целью поддержания потребительского спроса на продукт, заранее спланированное устаревание продукта с целью повышения скорости обращения прибавочной стоимости, тщательно разработанные механизмы структурной поддержки дефицита — это только некоторые реакции капитализма на трудности, которые им самим же и порождены. Но эти способы приспособления не изменяют его базового характера. Саморегулирующийся рынок работает в новом институциональном контексте. Но работает он по сути так же. Следствия работы этого способа экономической интеграции проявляются во всех современных метрополисах, будь то на периферии доведенных до нищеты стран или в районах гетто капиталистических метрополий. Эти последствия не могут быть сглажены с помощью возврата к некоторой идеализированной системе индивидуалистического капитализма, поскольку такая система никогда не существовала: капитализм всегда был пропитан монополизмом. Более того, подобная система и не могла сформироваться, так как это было бы равносильно освобождению неконтролируемой разрушительной силы, которая, как метко указал Поланьи, подорвала бы саму основу урбанизированного общества. Защищать этот более открытый и индивидуалистический капитализм — что, кажется, делают Джейн Джекобс и прочие демократы-джефферсонианцы — значит не только предлагать систему, которая противоречит историческим свидетельствам о том, что же в действительности представляет собой капитализм, но также систему, которая, если будет создана, почти наверняка разрушит все цивилизованное общество.

Внутренние приспособления, которые вырабатывает социальная организация, чтобы преодолеть проблемы, порожденные саморегулирующейся рыночной экономикой, тянут за собой ряд других мер — в частности, переопределение реципрокности и перераспределения сил, противодействующих потенциально разрушительной власти антагонистического рыночного обмена.

Где бы и когда бы саморегулирующийся рынок не накладывал своего заклятия на организацию городской пространственной экономики, правительственные организации старались поддержать и одновременно сдержать его. Эйза Бриггс (Briggs, 1963) описывает, например, как городские управы во время первой волны индустриализации в Британии приняли на себя перераспределительные функции, чтобы обеспечить предоставление тех общественных благ и услуг (таких, как водопровод и канализация), которые не казались прибыльными частным предпринимателям, а также облегчить до некоторой степени самые тяжелые последствия введения системы заработной платы для беднейших групп общества (путем регулирования условий труда, жилищных условий и т. п.). Эти вмешательства правительств, сначала скромные, становились со временем все более и более активными. Общественное обеспечение общественных (а иногда и частных) благ, вместе с частным и государственным планированием городской среды «в общественных интересах», теперь стали играть наиважнейшую роль в формировании географии современного города. Общественные или квазиобщественные проекты, как, например, модели городского обновления или возведение новых городов, также послужили перерождению хаотичного индивидуализма раннего индустриального города и «приватизма», как его называет Сэм Басс Уорнер (Warner, 1968), американского города в городской плюрализм, в котором общественный сектор действует как противовес потенциально разрушающему рыночному обмену, при этом поддерживая структурные условия, необходимые для выживания капиталистических форм. Политическая и бюрократическая система отчасти функционируют как перераспределяющие агенты в рамках саморегулирующейся рыночной экономики (см. гл. 2).

Скрытые последствия этой перераспределительной деятельности требуют некоторого прояснения. Правительственное вмешательство в капиталистических странах преследует две широкие цели. Первая — обеспечить надлежащее функционирование рыночного обмена. Вторая — смягчить разрушительные последствия, которые несет с собой саморегулирующийся рынок. Политика в первом направлении может включать в себя широкий спектр действий — от создания инструментов принуждения для сохранения институционализированного дефицита (используя военную силу за границей и полицию внутри страны), прямой поддержки финансовых институтов и заканчивая выработкой разнообразных механизмов для поддержания саморегулируемости рыночной системы. В последнем случае правительство может вмешиваться либо с целью сокращения рисков в экономике, которая все более и более полагается на долгосрочные и крупные инвестиции, чтобы сохранить свою структуру либо чтобы предотвратить (а в некоторых случаях — чтобы стимулировать) возникновение монополии в определенном секторе экономики. Эти направления политики имеют разные последствия и в действительности вырабатываются для претворения в жизнь различных целей в зависимости от обстоятельств. Возрастающая роль государства в урбанизированном обществе должна рассматриваться на фоне возрастающего накопления капитала, расширения влияния производства, увеличения влияния рыночного обмена и «урбанизации деревни» в глобальном масштабе. Государство вместе с наднациональными организациями (к которым мы можем также отнести содружества государств) должны вмешиваться всякий раз, когда разражаются кризисы, большинство из которых порождены внутренней динамикой капитализма. Государственное вмешательство происходит на международном уровне, когда для потоков капитала, рабочей силы, ресурсов, товаров и услуг создаются искусственные барьеры, а в рамках международной монетарной системы предпринимаются технические манипуляции для сохранения сетей эксплуатации, описываемых Франком (Frank, 1969), в основном путем навязывания моделей неравноценного обмена (Emmanuel, 1972). Усиление влияния и важности государственного вмешательства в XX веке нужно расценивать как ответ на «постоянно революционизирующую силу» капитализма.

В рамках отдельных государств на застройку современных метрополисов значительное влияние оказывает государственная политика. Например, в США в 1930-х годах законодательно было утверждено Федеральное жилищное управление (ФЖУ, Federal Housing Administration — FHA), которое должно было страховать ипотеку и таким образом способствовать ипотечному кредитованию, но основным результатом его деятельности стала поддержка финансовых институтов, затягиваемых в воронку депрессии. Результатом при этом стала стимуляция субурбанизации, так как кредиты, обеспеченные страховкой ФЖУ, выдавались в основном на приобретение нового, а не старого жилого фонда (Douglas Commission, 1968). Эта политика привела к ускоренному экономическому устареванию жилищного сектора и тем самым увеличила потенциал обращения прибавочной стоимости на более высоком уровне. Такого рода государственное вмешательство представляется все более необходимым, и сейчас оно уже распространяется на создание рабочих мест и занятости, на производство и перемещение экономических ресурсов в зоны «национальных интересов» (под чем обычно понимают оборону, но сюда же также могут попасть здравоохранение, контроль за загрязнениями, образование и пр.).