– Эдриан.

Узнаю Бет. Хочу улыбнуться – она опять меня вытаскивает. Не могу. Меня трясут, поднимают за ноги. Вода льется потоком, кажется, никогда не кончится. Кутают во что-то. Тепло. Понимаю, что вцепился в нее. Не могу разжать пальцы. Она покачивается вместе со мной. Как Лекс с Винни в боксе. Я все помню. Все в порядке. Я даже могу закрыть глаза.

Меня будят тихие голоса. Удивляюсь, что ноутбук не отключился, потом вспоминаю, что между ним и мной восемь этажей.

Лежать неожиданно удобно, тепло и мягко. Кто-то рассеянно гладит меня по голове, и это настолько успокаивающе, что я решаю не показывать, что проснулся. Приоткрываю глаза, щурюсь на тусклый свет настольной лампы. Диваны составлены вокруг низкого стола, гости сидят тесно, прижимаясь друг к другу.

Я занимаю слишком много места, но все равно не хочу вставать. Словно боюсь нарушить гармонию, выпасть из нее, снова начать… Нет. Лучше сосредоточиться на голосе Нэба, которого все слушают.

– Нас так и не выселили, но после третьего прихода инспектора у мамы случился сердечный приступ. Она умерла.

Как у него получается говорить об этом так спокойно и, главное, зачем? Решил поделиться со всеми своей историей?

– Можно же было обратиться в больницу! – восклицает Рика.

– Это было десять лет назад. У нас не было ни страховки, ни денег.

– А программы? – спрашивает Лекс. – Для малоимущих…

Кривится Эл, сам «малоимущий», отвечает вместо Нэба:

– Толку с той программы! Она дешевая, но все равно…

– И мы не могли в нее попасть, – добавляет Нэб. – Сейчас все немного изменилось, а тогда… Тому было восемнадцать, мне двадцать один. Маме – сорок. Не инвалиды, не беременные и слишком взрослые, все трое. По мнению государства, у нас должна была быть работа и страховка или деньги, чтобы оплатить врачей.

– Вы даже не вызвали «скорую», – едва слышно говорит Бет надо мной, и я понимаю, что лежу головой у нее на коленях.

– Да, – спокойно подтверждает Нэб, – не вызвали. Потому что «скорая» хочет страховку или деньги. Что бы мы делали со счетом на десять тысяч долларов?

Бет только закрывает лицо ладонями. Для нее эта история – кошмар совершенно сюрреалистичный, невозможный – не в ее мире. Хочется обнять ее, рассказать, как паршиво живется на улице. Впрочем, об этом может рассказать Эл.

– Так мы остались вдвоем. – Нэб продолжает свою исповедь. – А еще через год заброшенный дом, в котором мы жили, рухнул. У меня были сломаны ноги, Том потерял сознание. Я полз, разгребал обломки и тащил брата за собой, пока не выбрался наружу. Там отключился. Решил, что теперь все, в общем, в порядке.

Хмыкает где-то в темноте Мори. Он сегодня, точно так же как Нэб, позволил себе потерять сознание только когда решил, что дело сделано.

А потом очнулся и наверняка пожалел, что отключился. Что не был рядом с Рикой, когда ей пришлось оплатить наш шанс закончить тест.

Как она там? Я ведь наверняка сопротивлялся, хоть и не помню этого. Впрочем, думаю, уже все нормально. Мори ведь в сознании.

Нэб рассказывает, как пришел в себя в больнице, как испугался будущего счета… Как узнал, что Том погиб и стало не до оплаты долгов.

– Это из-за того, что я его тащил. Если бы оставил брата под завалом, выбрался сам и вызвал спасателей, он был бы жив.

У него очень ровный голос, не искусственно равнодушный, а по-настоящему спокойный, мирный, каким говорят о погоде, а не о смерти.

– В «скорую» позвонили хиппи. Их лагерь был неподалеку, они и нашли нас. Я остался у них. Они помогли мне оплатить счет, и никто никогда не напоминал, как дорого я обошелся общине. Благодаря этим людям я жив.

Повисает тишина. Шорох, узкая ладонь Нэба словно тонет в окружающей темноте.

– Я не знаю, что сказать, – спокойно признается Бемби. – Я просто хотела бы, чтобы всего этого с тобой не случилось.

Нэб только чуть улыбается, накрывает темную руку своей.

– После этого со мной случилась жизнь в общине, несколько интересных работ и людей, которые меня учили. Много учеников. Этот мальчик, притворяющийся, что еще не очнулся. – Вздрагиваю, сажусь поспешно. Улыбка Бет еле видна в полутьме, у Нэба блестят глаза. – И вы, – договаривает он. Признается, обводя всех взглядом: – Вы – одна из лучших вещей, что со мной случались. Мир замыкается в кольцо, все приходит в равновесие, если дать шанс. За каждым из нас стоит тень, которую мы боимся и стараемся не замечать. Но эта тень никуда не исчезает. Она превращается в слона, который, быть может, и не хотел растоптать мельтешащих под ногами малышей, но невольно делает это. Давайте поможем себе и друг другу увидеть этих слонов. Тогда проще будет с ними уживаться.

– Не сегодня, – качает головой Лекс. – И так слишком нервный день.

– Я уже все рассказывал, – замечает Винни. – До тебя. Если вкратце – сирота, жил на улице с детства, воспитан одним бандитом. Продавал для него дурь. Он меня трахал, а я колол себе товар. Ломка была здесь, в доме. Все. Выйду – пойду с Бемби в полицию сдавать этого мудака.