Меня встречает миг тишины, потом короткое «идиот» от Бемби, такое спокойное, что не воспринимается, как оскорбление. Мочить кресло или диван не хочется, так что я опускаюсь на пол рядом с радиатором, приваливаюсь спиной. Холодный, сестра еще не включила отопление. Бет вздыхает, идет к шкафу, в котором стоит аптечка. Рядом со мной садится ее брат. Говорит, глядя на руки:

– Ты красиво держишься. Лучше, чем я когда-либо мог. Но сам знаешь, это никогда ничем хорошим не заканчивается.

Нет ни сил, ни желания спорить, но и промолчать я не могу. Это перед экранами можно было делать вид, что не слышал или не считаешь нужным отвечать.

– Я не замерзну. Пожалуйста, я хочу быть одетым.

К счастью, после этого меня оставляют в покое. Из своего угла я могу наблюдать за ними почти так же, как прежде, только голос приходится подавать чаще. В меня кидают «Правдивыми мемуарами».

– Ты их хоть листал прежде, чем покупать? Нудятина жуткая!

– По названию выбрал.

Почему-то я часто вызываю у них смех.

– Как бы нам тебя сократить? – Сталкиваюсь взглядом с задумчивой Лекс. – Эд? Будем путать с Элом. Риан?

– По фамилии, – тихо предлагаю. – Как вы делали раньше.

– Да ну, – отмахивается она. – Дождь – это тот, кто сидел где-то далеко, по ту сторону камер, и пытался одновременно и рыбку съесть, и хвостик не намочить. Я не хочу называть тебя так же, как его.

– Ты сейчас похож на угрюмую совушку, – комментирует Эл, старательно сдерживая смех.

– На летучую мышь, – фыркает Лекс. – Тех, из интернета, под которыми написано: «Я ужас на крыльях ночи», а на самом деле они пушистые лапушки.

– Отлично, – потирает руки Рика. – Значит, Бэтмен?

Завязывается спор о превосходстве «Марвел» над «ДС».

Я не смотрел ничего из того, что они называют, это до странного обидно. Впрочем, Нэб и Бэмби тоже слушают спорщиков с недоумением.

Казалось бы, пустая болтовня должна раздражать, но почему-то, наоборот, увлекает. Винни находит в шкафу клад в виде «Графа Монте-Кристо», остальные сначала смеются, потом требуют читать вслух.

– Эдриан, давай ты.

Я не умею. Я вообще давно не читал книг и не слишком их люблю. Но не знаю, как объяснить. Последовать просьбе проще. Надеюсь, что, поняв, какой из меня плохой чтец, они сами прекратят это, но неожиданно увлекаюсь.

Главного героя зовут Эдмон, и когда я окончательно хрипну и не могу читать дальше, Эл замечает:

– Вот как тебя надо сокращать.

– Все еще на «Э», и букв почти столько же, – протестует Мори.

– Граф, – хохочет Рика. – Смысл тот же, букв меньше и не на «Э».

– Какой из него граф, – беззлобно усмехается Винни.

Это задевает, я одергиваю рубашку… Потом смотрю на остальных.

– Какое окружение, такой и граф.

Они смеются, и я с удивлением понимаю, что рад удачной шутке.

Пятно света из окна пересекает сначала пол, потом стену и потолок. Когда солнце заходит, сестра, которой, видимо, надоело наблюдение, отключает свет.

– С детства не ложилась в такую рань, – жалуется Рика. Тут же улыбается, как обычно: – Буду читать с фонариком!

Все постепенно расползаются по комнате, находят себе место, куда лечь. Этаж не предназначен для восьми жильцов, подушек хватает, а вот одеял – нет. И никакой возможности рездеться.

– Хотя бы воротник расстегни, – советует укладывающийся неподалеку Эл.

Впрочем, здесь все «неподалеку». Никогда не думал, как тяжело жить без личного пространства. К ногам, сковывая движения, липнут еще влажные брюки.

Закрываю глаза и смотрю во внутреннюю темноту не меньше часа, прежде чем наконец засыпаю.

Просыпаюсь от холода: пледов мне вчера не досталось, а одежда, хоть и высохшая, совершенно не греет. Сворачиваюсь клубком, дрожа. Вставать нет смысла: ванная, судя по звуку, занята, вокруг еще спят. Слышу, как стонет сквозь зубы Винни, тут же что-то сонно бормочет Лекс, шуршит одеялом, обнимая напарника, и тот затихает. Вчера почти все легли парами, только моя – в подвале. То, как мы с сестрой поменялись местами, сегодня кажется почти комичным.

Тихие шаги, оглядываюсь и вижу, как через спящих аккуратно переступает Бет в накинутом на плечи пледе. Смотрит, едва заметно улыбаясь, ложится между мной и братом, накрывая нас обоих.

– Повернись спиной, – не то советует, не то просит, не то приказывает она. Я подчиняюсь, и меня обвивают ее теплые руки. Шепот в затылок: – Тут плохая аптечка. Лучше не простужаться.