— Что у вас тут?

— Был детский сад.

Мысль о детском садике в столь угрюмом месте вызывала довольно гнетущие ассоциации.

Повозка свернула за угол, перед опешившим Найлом предстало грандиозное квадратное сооружение, на первый взгляд прямо-таки дворец. В нем было три этажа, а каждый из четырех углов венчала башня вдвое выше основного корпуса. По всему периметру здания ярко горели окна; светом фонарей был залит и обширный центральный фасад с колоннадой.

— Здесь у нас живут рабочие, — пояснил Герек.

В его голосе звучала вполне понятная гордость. Что и говорить, это великолепие не шло ни в какое сравнение с лачугами тружеников города пауков.

— А зачем такой огромный дом?

— Он был построен в те дни, когда мы не испытывали нехватки рабочих рук.

Герек по ступеням лестницы провел гостей к двойным дверям центрального входа, за которыми открывался просторный вестибюль с удобными креслами и серым ковровым покрытием. Чем-то похоже на пустующую громаду бывшего отеля в городе пауков; те же следы былого роскошества: высокие зеркала, портьеры, люстры со свечами.

Через вестибюль они следом за Гереком прошли в широкий, устланный ковром коридор с чередой дверей. К ним спиной шла стройная девушка со щеткой и совком. Ее серую блузку и юбку Герек проводил хищноватым взглядом.

Проведя гостей в конец коридора, он толкнул дверь, откуда приятно пахнуло едой.

— Кухня.

В целом она напоминала ту, что и во дворце у Найла, только была просторней, а поваров здесь суетилось больше — все как один в фартуках и высоких белых колпаках.

Найла застал врасплох грянувший басовитый гудок.

— Это еще что?

Гудок прекратился.

— Сигнал об окончании рабочего дня.

Найл посмотрел на циферблат: пять часов. В городе пауков рабочий день длился до шести.

Герек отворил еще одну дверь.

— Это у нас главная столовая.

Помещение было огромным, с длинными деревянными столами и множеством стульев.

— А вон там, — он кивком указал в окно, на соседний корпус, — спортивный зал с бассейном.

Да, тут и сказать нечего. Но говорить что-то надо. И Найл произнес:

— Рабочим у вас живется очень даже хорошо.

— Да уж, не на что жаловаться, — улыбнулся Герек.

Коридоры разом наполнила оживленная толпа, хлынувшая из вестибюля. У многих мужчин были знакомые уже квадратные головы, а у женщин в основном круглые глаза. Вид у всех был непринужденный и веселый — как, в общем-то, и должно быть после рабочей смены. Что удивительно, люди общались голосами, а не телепатически. Но не было того хаотичного гама, что в паучьем городе заполонял будними вечерами квартал рабов. Здешние же труженики изъяснялись спокойно и уравновешенно, примерно как люди, расходящиеся с лекции в городе жуков.

Что интересно, никто не обратил внимания на капитана.

— Они здесь говорят вслух? — удивился Найл.

— Да, на втором уровне это допустимо. Но, разумеется, не наверху. В городе они должны соблюдать наши правила.

Вскоре звуки стихли, а коридор опустел. От Найла не укрылось, что женщины на лестнице поворачивают налево, а мужчины направо.

— Куда они, интересно, теперь?

— По комнатам, переодеться. Ужин здесь в шесть.

— А почему женщины идут в одну сторону, а мужчины в другую?

— Потому что женское отделение слева, а мужское справа.

— Так они проживают раздельно?

— Само собой.

Получается, так и есть: мужчин и женщин здесь держат порознь, как некогда в городе пауков.

— Почему же?

Герек пожал плечами. Похоже, его удивляла сама постановка вопроса.

— Да у нас испокон веков так. Возможно, это пошло еще из ранней истории Страны Призраков, когда мужчин было гораздо больше, чем женщин. Тогда считалось несправедливым, если одному мужчине принадлежала одна женщина; ими было принято делиться.

— Но… разве мужчины с женщинами не живут здесь парами, как муж и жена?

— Нет, этого не допускается.

Коридор заполнила еще одна волна рабочих и тоже, разделившись в конце лестницы, растворилась по этажу.

— А сами пары разве не предпочитают жить вместе?

— Зачем им это? Их здесь кормят, и ничто не мешает друг у друга попеременно ночевать. С чего бы им навязываться на постоянное совместное проживание? Для обоих это лишь обременительное неудобство.

— А если у них любовь?

Герека такие слова, судя по всему, позабавили.

— Карвасид считает ее некой иллюзией. Да какому мужчине взбредет в голову связываться на всю жизнь с одной только женщиной? Он же лишает себя свободы!

Найлу подумалось о преимуществах собственного холостяцкого житья. Да, с доводами Терека сложно было не согласиться.

— А как обстояло в те времена, когда у пар появлялись дети?

— Детей забирали и отдавали специально обученным воспитателям.

Если до этой минуты впечатления от Страны Призраков нравились Найлу, то сейчас он напрягся: вспомнились незавидные времена в городе пауков, когда мужчин и женщин держали друг от друга в изоляции.

Герек, похоже, прочел эти мысли и жестом указал на толпу рабочих в коридоре.

— По-твоему, у них несчастный вид?

Да уж, несчастными их не назовешь.

— Вот видишь. Карвасид считает семейную жизнь противоестественной. Мужчине свойственно иметь более чем одну женщину.

— А женщине?

— А ей — располагать, по возможности, более чем одним мужчиной.

Экскурсия по верхнему этажу в сопровождении Герека повергла Найла в задумчивость. Комнаты отдыха, жилые помещения, даже читальный зал… Книг там, правда, было немного, да и те на вид ветхие. Фабричный люд к этому времени сменил рабочую одежду на домашнюю, темно-синего цвета.

Наконец Герек посмотрел на часы.

— О-о, половина шестого. Пора возвращаться на первый уровень, а то опоздаем.

На выходе из здания они встретились с очередной лавиной рабочих; очевидно, это была какая-то другая смена. Они отличались от всех, кого Найл видел здесь до сих пор: какие-то длинношеие, с продолговатыми головами-лампочками.

— Вот еще один эксперимент карвасида, — пояснил Герек. — После неудачи с квадратными головами он решил, что люди с длинными шеями умнее короткошеих. И оказался прав. Эти в ладу с бухгалтерией, так что мы их используем как счетоводов.

Когда они уже усаживались в повозку, к ним приблизилась светловолосая синеглазая милашка из длинношеих. Герек заерзал.