Орал он в дверь, повернувшись спиной к Марианне. Нож так иторчал из спины (Каре не хватило силы загнать его глубоко), а из раны лиласьказавшаяся черной кровь.

Как в тумане, Марианна поднялась с матраса, протянула руку кпоблескивающей перламутром рукоятке, схватилась за нее и рывком выдернула ножиз раны. Мустафа закричал от боли и начал поворачиваться. Но Марианна не сталаждать, когда он это сделает, она прыгнула на него сзади, обхватила ногами егобедра, левой рукой плечи, а правой, той, в которой был зажат окровавленный нож,сделала резкое горизонтальное движение…

Острая сталь рассекла кожу на шее в одно мгновение. Из ранытут же хлынула кровь, залив грудь Мустафы и левую руку Марианны. Горячая,вязкая, она жгла ей кожу…

Марианна отдернула руку и тут же упала на пол. Мустафаповалился на нее, погребая под своим тяжеленным телом.

С трудом выбравшись из-под центнера мертвой плоти, Марианнаотдышалась. Подобрала кинжал, но он оказался скользким от крови, и она еговыронила. Нож откатился в угол и исчез в темноте. Марианна протянула руку,чтобы нащупать его, но не успела — в дверях показался Рашид. Его заспанное лицовыражало удивление. Он не верил своим глазам — его наставник Мустафа валяетсяна полу в луже собственной крови, а русская шлюха жива и невредима… Как толькодо него дошло, что именно произошло, Рашид озверел. С хриплым криком он кинулсяна Марианну, схватил ее за грудки и начал колотить кулаком по лицу. Сначалаудары были не очень сильными — мальчишка еще не научился хорошо драться — но,войдя во вкус, Рашид стал бить яростнее, превращая лицо Марианны в кровавуюмаску. Когда руки устали, он бросил ее на пол и стал пинать. В живот, плечи,грудь — его ботинки врезались в ее плоть вместе с болью, но Марианна стараласьне обращать на это внимания: она тянула руку в угол, где под покрывалом тьмыпрятался нож…

Наконец она нащупала острие. Потом рукоятку. Обхватила еетрясущимися пальцами…

Рашид занес ногу для финального удара (он бы еще попинал, нобоялся, что убьет), и тут что-то острое впилось ему в голень. Он вскрикнул,отшатнулся. Марианна выдернула нож из раны и вонзила еще раз, уже в бедро.Рашид упал. Его худое тело вздрагивало, а лицо выражало такое страдание, чтоМарианна, вскинув кинжал в третий раз, замерла, так и не нанеся удара…

Ей стало безумно его жаль! Этого милого мальчика судивительными глазами — одним карим, другим голубым. Мальчика, которого научилиплохому злые дяди… Мальчика, который мог так открыто улыбаться и с такимвосхищением смотреть на нее… Ведь он был в нее немного влюблен, этот мальчик.Единственный в этом грязном мире песка и похоти, кто еще способен былвлюбляться…

Мысль ее оборвалась в тот момент, когда здоровая нога Рашидаврезалась ей в живот. Марианна упала на спину, выронив нож. Пока онасправлялась с болью, Рашид поднялся на ноги, проковылял к кинжалу, подобрал егои, сжав в кулаке, приготовился нанести удар — по его глазам было видно, чтоудар будет смертельным…

Но ему не удалось ударить. Когда острие нависло над шеейМарианны, из темноты вынырнула Кара. В ее руках, поднятых над головой, былизажаты ножки табурета. Размахнувшись, Кара изо всей силы ударила своим орудиемРашида по голове. Раздался хруст, это треснуло дерево и черепная коробка парня.Секунда — и он повалился на пол, подергиваясь в предсмертной судороге.

— Ты жива? — спросила Кара, помогая Марианнеподняться.

— Да. Только все болит.

— Умойся — у тебя все лицо в крови.

Пока Марианна бултыхалась в ведре, Кара деловито обшаривалакарманы мертвецов. Ей было противно и немного страшно, но она делала это, зная,что у Мустафы могу быть деньги, а у Рашида ключи от фургона.

— Нашла что-нибудь? — спросила Марианна, закончивумываться.

— Ключи есть, а вот денег кот наплакал… — Онапоказала жалкую горсть монет. — Может, в шатре поищем? Там точно должныбыть…

— Нет, я слышала, как Али говорил Саиду, что отобрал уМустафы все деньги, чтобы он тут не накуролесил без него…

— И что же делать? Как нам без наличных?

— Возьмем автомат, его можно продать. — Онанаклонилась к трупу Мустафы, сняла с его руки часы. — За это тоже можнокое-кто выручить…

— Тогда пошли скорее. У меня от запаха крови кружитсяголова…

— Это у тебя от удара она кружится. Навернякасотрясение мозга.

Они вышли из вагончика. Прошествовали к шатру, зашли в него,чтобы взять ценные вещи. Внутри не оказалось ничего достойного внимания, толькокальян, заправленный анашой и дешевым вином, да допотопный магнитофон.Прихватив лишь автомат, девушки покинули мужскую обитель.

Бензина в канистре оказалось не очень много — литра четыре.Девушки залили его весь. Марианна собралась отшвырнуть пластиковую емкость, ноКара ее остановила:

— Подожди. Она еще пригодится…

— О чем ты?

— Сейчас увидишь!

Кара взяла канистру и прошла с ней к вагону. Войдя внутрь,она положила ее на бок. Из открытого горлышка выкатилось несколько капель.

Кара достала спички, чиркнула одной, бросила ее на пол…

Робкий огонек тут же превратился в столб пламени, которыйразрастался, ширился, захватывая все больше пространства. Вот уже вспыхнулистарые матрасы. Вот огонь лизнул ногу Мустафы. Вот побежал по треснувшейтабуретке…

Кара не стала смотреть, что огонь пожрет дальше, онаотбежала к фургону, где уже сидела Марианна.

— В какую сторону двинем? — спросила Кара,забираясь в кабину.

— Али поехал на запад. Значит, мы на восток. Надеюсь,нам хватит бензина, чтобы добраться до какого-нибудь городка…

Сказав это, Марианна завела мотор и направила машину туда,где из-за барханов выкатывалось красное, как кровь, солнце.

Бензина им не хватило. Когда он кончился, они по-прежнемунаходились в пустыне, и не было видно ни конца ее, ни края.

— Что будем делать? — спросила Марианна у Кары,когда прошел приступ паники.

— А у нас есть выбор?

— Мы можем остаться тут. В фургоне. Вдруг кто-нибудьнаткнется на нас? Или же мы пойдем по пустыне пешком…

— Оставаться нельзя. Али найдет нас по следам от шин. Иубьет!

— Значит, надо идти…

— И тогда нас убьет пустыня!

— Я предпочитаю пустыню, — яростно воскликнулаМарианна.

— Я тоже. — Кара взяла ее за руку и легонько сжалапотными пальцами. — Но мы еще поборемся, подружка.

Впервые Марианна не отдернула руки, впервые не рявкнула.Общий грех сблизил их больше, чем общее горе.

…Они взяли всю воду, какая была (ее оказалось немного —полтора литра!), из ситцевых занавесок сделали себе одеяние наподобие бурнусов.Ноги обмотали тряпками — та обувь, что была на них, не годилась для хождения попустыне. Марианна повесила на шею автомат, Кара взвалила на спину тюк сбрезентом (чтобы накрываться им в минуты отдыха), и они вышли на раскаленныйвоздух.