— Ты не спишь? — шепотом спросила она у Марианны.

Та не ответила, сделав вид, что погружена в сон. Ей нехотелось разговаривать с Карой и ни с кем другим. С тех пор как их увезли издома, она не проронила ни слова. Только стонала или плакала. Да еще один разкричала! Кричала, когда ее волокли от машины, в которую посадили Кару и вкоторой ее должны были увезти в неизвестность. Это было два дня назад наневольничьем рынке. Когда Кару купили, а ее, страшную, изможденную, больную отгоря, никто не желал брать, вот тогда Марианна впервые за последние днизакричала. Поняв, что остается совсем одна, она от страха потеряла рассудок.Да, она недолюбливала Кару, считала ее глупой, наивной, незрелой, та раздражалаМарианну настолько, что она старалась не находиться со свояченицей в одномпомещении дольше, чем пять минут, но сейчас никого другого у нее не осталось.Только глупая, наивная, незрелая Кара… Единственная родная душа на этой планетепеска и зноя.

Справившись с приступом панического ужаса, Марианнабросилась к машине и стала цепляться за толстые волосатые руки араба, купившегоКару, и просить по-английски купить и ее… Ее оттаскивали, но она все равнокидалась обратно, то ползком, то на четвереньках. И кричала, кричала… Потом онапотеряла сознание, а очнулась только в этом вагоне. Оказывается, на покупателя(его звали Али) произвело впечатление ее знание иностранного языка, и он решил,что это может пригодиться.

Ее и Кару поселили в вагончике с еще двумя девушками,молдаванкой и хохлушкой. Первая прочно сидела на игле, вторая болела сифилисом(ее вскоре убили и закопали под саксаулом), обе они очутились в пустыне послескитаний по всевозможным борделям Египта и Туниса. Приехали они за границу,чтобы работать горничными в четырехзвездочном отеле, а попали в публичный дом.В течение трех лет их перепродавали, с каждым разом сбавляя цену, пока девушкине оказались в вагончике Али где-то посреди пустыни. Новеньких они встретилихорошо, поделились едой и водой, но ночью обколотая молдаванка чуть не задушилиМарианну, а украинка украла у Кары цыганский амулет. Обеих утром побил Али,после чего всех четверых отправил на работу…

Марианна закусила кулак, чтобы не разрыдаться в голос и неперебудить всех. Она не могла спокойно вспоминать своего первого клиента —жирного, вонючего араба, по волосатому животу которого безостановочно лилсяпот. Его маленький член едва выглядывал из-под брюха и никак не желал работать.Это злило клиента, он требовал от Марианны изысканных ласк и стриптиза, а оналежала, как бревно, вся сырая от слез и его пота. В итоге он худо-бедно овладелею, но остался недоволен и потребовал у Али половину денег обратно. Тот,естественно, ничего не отдал, но Марианну для порядка побил и лишил обеда.

Больше в тот день она не работала — лежала на матрасе, боясьпошевелиться, так было больно, и молила бога о смерти. Но господь ее мольбам невнял. Тогда она разорвала свое платье на длинные лоскутки, связала их вверевку, сделала петлю… Но не нашла, к чему ее прикрепить — в вагоне не было ниодного крюка, ни одной балки, ни одного подходящего выступа. Пришлось житьдальше, а за потерянное платье (никто не узнал, на что оно пошло) Али отвесилей два дополнительных пинка…

Марианна тихонько засунула руку под матрас, нащупаласамодельную веревку, сжала в кулаке. Полежав без движения пару минут, сталааккуратно вытаскивать ее, стараясь не производить ни единого звука, чтобы непотревожить спящих. Когда веревка перекочевала в задний карман шорт, Марианнаподнялась с матраса. Перешагнув через спящую Кару, бесшумно прокралась к двери.К счастью, Али ее не запирал: он знал — бежать девушкам некуда, кругом пустыня.Так что Марианна покинула вагон беспрепятственно.

Спустившись с крутых ступенек, ступила на теплый (пока ещетеплый, а не раскаленный!) песок, осмотрелась. Рядом с их жилищем стоялмикроавтобус, в котором они обычно принимали клиентов — в вагончике обслуживаласьтолько всякая шваль, не способная заплатить лишнюю монету за VIP-апартаменты(отгороженный ширмой угол в фургоне). Али и его помощники спали в шатре,разбитом чуть в отдалении. Больше ничего в обозримом пространстве ненаблюдалось, только пески и жалкие кусты саксаула.

Марианна обошла вагон. Она видела его несколько раз, но неуставала удивляться тому, откуда он тут взялся. Это явно был железнодорожныйвагон, очень старый, ржавый, без колес, к тому же маленький, не похожий на те,которые бегают по рельсам в наши дни. Как он попал сюда, если железной дорогойтут и не пахнет? Не на вертолете же его притащили! Или его, как фургончик Элли,занес сюда волшебный ураган?

Сделав два круга, Марианна остановилась у торцевой стены,где когда-то была дверь, а ныне зияла дыра, наскоро заделанная фанерой. Надпроемом опять же когда-то висел фонарь, но до наших дней сохранился толькоштырь, на котором фонарь держался. Забравшись на приступок, Марианна привязалак нему веревку. Подергала — держится крепко. Просунула голову в петлю,прикинула расстояние до земли. Маловато. Придется ноги поджимать. Иначе ничегоне выйдет.

«Помолиться, что ли? — мелькнуло в голове. — Данет, пожалуй, не стоит… Если бог есть, он все равно мне этого не простит.Самоубийство — тяжкий грех, так что…»

Марианна зажмурилась и прыгнула. Веревка тут же впилась вгорло, перекрыв доступ воздуха. От нехватки кислорода и боли в шее Марианнаначала терять сознание, но тут чьи-то руки подхватили ее, приподняли, идавление на горло исчезло, а в легкие тонкой струйкой потек жаркий воздухпустыни…

— Отпустите, — захрипела Марианна, лягая своегоспасителя. — Не смейте! Дайте мне спокойно умереть, сволочи!

Но тот, кто держал ее за ноги, не ослабил хватку. ТогдаМарианна заплакала, поняв, что убить себя ей не удастся. Ни сегодня, ни завтра,никогда! Больше она не решится на это. Теперь она знает, как страшно умирать…

Вцепившись в веревку, Марианна развязала узел, скинула с шеипетлю. Освободившись от удавки, она опустила голову, чтобы посмотреть на своегоспасителя… Им оказалась Кара! Худенькая маленькая девушка держала ее, рослую,крепкую, несколько минут, не ослабевая хватки и не замечая болезненных ударовколеном по лицу.

Как только Кара увидела, что Марианна освободилась от петли,она в изнеможении рухнула на песок. Было видно, как она устала. Да и немудрено!Вес Марианны превосходил Карин килограммов на пятнадцать. К тому же оналягалась. И ее удары попадали в цель — из носа Кары текла кровь, и губа быларассечена.

— Кто тебя просил? — каркнула Марианна — нормальноговорить она пока не могла. — Кто просил меня спасать?

Кара подползла к ней, обхватила своими подрагивающимиручонками ее лодыжки и забормотала:

— Не надо больше так делать… Пожалуйста… Ты должнажить. Ты обязана. Ради отца, ради Андрея… Они любят тебя, у них осталась толькоты… Да я… Они найдут нас. Вот увидишь.

Марианна отпихнула ее и яростно зашептала:

— Ты дура, Кара! Наивная дура! Всегда такой была, такойи останешься! Нас никто не найдет. Мы сдохнем тут. В этом вонючем фургоне. Отсифилиса, как Полинка, или от наркоты, как Надька! — Из глаз брызнулислезы, Марианна стряхивала их, но они все лились, смешиваясь с потом и песком,коим лица покрывались сразу, стоило только выйти в пустыню. — Но до этогомы пропустим через себя тысячу мужиков! Представляешь, тысячу! А то и больше…