Рыцари восхитились.

— Изумительное предложение, дон Ярый! — воскликнул Гвидо. — Сразу видно благородного дона. Я с удовольствием принимаю его, тем более что в Ольстине у меня было несколько друзей и, если они еще живы, я мог бы навестить их.

— Вот и отлично! Тогда не будем терять времени, друзья!

Мы вновь тронулись в дорогу. Я был рад своей сообразительности. Наш отряд усилился на одного смертельно опасного бойца, так что в случае возможных неприятностей наша обороноспособность существенно усилилась. И ехали мы вновь в нужном направлении, а меня достаточно сильно беспокоил тот факт, что мы постоянно где-то задерживались. До Ольстина оставалось недалеко, но если бы рыцари затеяли свой поединок, то день можно было бы считать потерянным.

Нам все чаще встречались кареты, несущиеся то навстречу, то в попутном направлении. Почтовые лошади легко обгоняли наших коней, боевых, а значит, более тяжеловесных, и мне не раз приходилось одергивать себя от желания оставить Урагана в надежных руках Альберта, а самому попросить кого-нибудь подбросить меня до города. Сам не знаю почему, но я этого так и не сделал. Мне казалось, что мастера Нака и Альберта связывает некая тайна, и что тайна эта может оказаться и мне очень полезной, поэтому я решил остаться с ними до самого города, надеясь, что за это время я сумею узнать или догадаться о том, кто же они такие.

Рыцарь Гвидо забавлялся в дороге тем, что останавливал выборочно кареты и расспрашивал у перепуганных пассажиров, не слыхали ли они о чудовищах, обитавших поблизости, но, судя по перепуганным лицам путников, единственное чудовище, которое они могли наблюдать, был сам дон Гвидо.

Крестьянские телеги тоже нам попадались, рыцарь останавливал и их и пытался расспросить о нуждах деревни. Крестьяне сносили расспросы философски-спокойно, один даже поведал о некоей крепости, где обитает злой дон, который грабит проезжающих мимо путников, но Альберт, спросив имя коварного дона, тут же разочаровал воспрянувшего духом Гвидо, сообщив, что с коварным доном уже покончено, чем, несомненно, еще больше поднял свой авторитет в глазах старшего товарища, но и вызвал очередную порцию огорченных вздохов.

— Вы, несомненно, станете великим рыцарем, дон Альберт, и имя ваше будет известно каждому, а о подвигах ваших менестрели сложат сотни песен!

Альберт покраснел от удовольствия. Он вообще не мог спокойно сносить комплименты и сразу порывался сделать что-нибудь особенное, чтобы оправдать выраженное одобрение, но, к счастью, врагов вокруг не было, чудовища попрятались, и возможности доказать свою силу и отвагу ему не было.

Вечером, когда мы уже присматривали место для ночлега, надеждам дона Альберта и дона Гвидо все-таки суждено было сбыться, а мне, по примеру Гвидо, оставалось лишь тяжко вздыхать, предвидя новую задержку в пути. Очередной крестьянин, спешивший успеть домой до ночи, сообщил, что неподалеку отсюда, на лесной развилке сидит страшный великан-людоед и пожирает всякого, кто не может заплатить ему откуп.

Глаза Альберта разгорелись. Великан-людоед показался ему достойным трофеем. Дон Гвидо подробно расспросил крестьянина, как добраться до той развилки, и вознамерился сей же час туда отправиться. Но я предложил дождаться утра, чтобы двигаться не вслепую. Оба рыцаря поначалу отказывались, но решающим аргументом послужило то, что в темноте великан просто-напросто может сбежать от неминуемого возмездия, а поймать его в лесу, который тот наверняка хорошо знает, будет невозможно.

Мы разбили лагерь на небольшой полянке недалеко от дороги, перекусили у костра, сотворенного легким жестом мастера Нака, чему дон Гвидо нисколько не удивился, и уже через несколько минут после этого рыцарь разразился таким богатырским храпом, что проснулся даже мой вечно дремлющий Совенок.

Я, пожалев о том, что здесь еще не придуманы затычки для ушей, завернулся в конскую попону и, минут десять поворочавшись, все же смог задремать. Свежий воздух всегда способствовал крепкому и здоровому сну…

* * *

Проснулся я на удивление раньше всех, что за мной обычно не водилось, и, недолго думая, отправился в лесок собрать хворост для костра. Кушать хотелось сильно, несмотря на вчерашний плотный ужин.

Поблизости сушняка было немного, и я углубился в чащу леса, забираясь все дальше и дальше. Заблудиться я не боялся, карта всегда была со мной, и в случае нужды стоило только взглянуть на нее, чтобы с точностью определить свое местоположение.

Я зашел уже достаточно далеко, как вдруг услышал неподалеку некие подозрительные звуки.

Я тихонечко сложил собранные ветки на землю и осторожно пошел вперед, стараясь ступать крайне аккуратно, чтобы ничто не хрустнуло под ногами и не выдало моего присутствия.

За деревьями просвечивала небольшая полянка, я спрятался за широким дубом и тихонечко выглянул из-за него.

На полянке стоял дом, а у дома на крылечке сидел огромный, весь заросший волосами человек и грустно смотрел на небо. Рядом с гигантом стоял, прислоненный к дому, устрашающих размеров топор.

Судя по всему, я нашел того самого великана-людоеда, но почему-то не очень обрадовался своей находке. Нужно было вернуться в наш лагерь и разбудить рыцарей, это как раз была работа по их прямой специальности.

Я развернулся, чтобы выполнить свое намерение, но так и застыл на месте. На меня, грозно оскалив длиннющие клыки, злобно пялилось существо, отдаленно похожее на собаку, но раза в два крупнее самой большой из известных мне пород. Пес-мутант зарычал и пошел прямо на меня. Я, шаг за шагом, отступал назад, прикидывая, в какую сторону метнуться, если собака кинется.

— Гости пожаловали, — сообщил кто-то позади меня низким, хриплым голосом.

Пес все-таки вынудил меня выйти на полянку, и, конечно, великан тут же обнаружил мое появление. Я развернулся боком, стараясь одновременно держать в поле зрения и пса, и его хозяина, который, впрочем, не делал никаких попыток напасть на меня, а все так же сидел на своем крыльце и внимательно меня рассматривал.

— Дрыг, оставь его! — приказал великан, и пес нехотя подошел к нему, не переставая злобно на меня поглядывать.

Теоретически теперь я мог бы и попытаться бежать, вот только не было никакой гарантии, что великан тут же не пустит пса в погоню.

— Он не нападет, если я не прикажу, не бойся! — сообщил великан, отчасти обнадежив меня таким заявлением. Что-то он не слишком агрессивен для людоеда, а может, просто еще толком не проснулся…

— Ты кто? — спросил я, на всякий случай положив руку на рукоять меча.

— Я — Ык, я тут живу, — сообщил грустный великан.

— Это ты — людоед, что сидит на перекрестье дорог и ест путников?

— Я, — подтвердил Ык. — Только я никого не ем, терпеть не могу мяса!

Ого! Мне попался людоед-вегетарианец! Надо же! Такого хоть в Красную книгу заноси.

— Мне сказали, что ты людоед, — попытался я настоять на своем. — А дыма без огня не бывает!