Более того, он намекнул, что предложение относительно строительства ТераТЭЦ над Африкой не лишено смысла. Консорциум осознает вину белого человека и тяжелое положение некоторых народов Африки, поэтому на ближайшем совете директоров проект будет внимательнейшим образом изучен. Тем более что не все акционеры представляют американский бизнес. Европейские и азиатские инвесторы также намерены участвовать в проекте. Но обо всем – при личной встрече с представителем директората. А сейчас только одна просьба – не предпринимать резких шагов и не понижать мощность ГигаТЭЦ.

Последствия понижения мощности – экономические естественно – я уже просчитывал. Станция, как известно, дает на выходе мощность в 750 гигаватт, или семьсот пятьдесят миллионов киловатт. Для удобства воспользуемся такой простой единицей, как киловатт-час, и узнаем, сколько энергии производит станция в сутки. Собственно, для этого нужно умножить производимую мощность на двадцать четыре часа. В день станция выделяет восемнадцать миллиардов киловатт-часов мощности. Пусть половина энергии теряется на сопротивление проводов линии электропередачи на пути через полюс, хотя потери при колоссальном напряжении наверняка меньше. Но и в этом случае до потребителей доходит порядка десяти миллиардов киловатт-часов.

Понятия не имею, сколько стоит сейчас один киловатт-час. Во времена моего детства, когда рубль имел примерно равную стоимость с нынешним, он стоил четыре копейки. Пусть сейчас стоит даже одну копейку. Все равно станция производит в день энергии на сто миллионов рублей. И ограничение мощности всего на десять процентов заберет из бюджета корпорации «Sun Ladder» десять миллионов рублей в день.

Понятное дело, они готовы откупиться от нас любой ценой. И заплатить любые деньги всем, от кого это зависит, чтобы штурма не было – потому что иначе могут потерять доход на многие месяцы, если не навсегда. С этой же целью они проследят за тем, чтобы все наши требования неукоснительно выполнялись. Подкупят нужных людей, окажут давление, попросят, убедят…

Не успел представитель консорциума отсоединиться, как руководители операций запросили коридор для прохода технического посланника. Мы сначала не поняли, зачем нужен какой-то «технический» посланник, но все оказалось на удивление просто: молодой человек в костюме и с галстуком принес еду для наших пленников и для нас. Точнее, привез на ресторанной тележке. Сверху – горячие и свежеприготовленные блюда, внизу – консервы, галеты, сахар, термос с кофе и обычная вода. Пили мы до сих пор из технического крана, а есть очень хотелось.

Сначала пришлось накормить ученых и оставшегося с нами охранника. Надя заявила, что нервничает и не чувствует голода, а нам требовалось подождать – не поведут ли себя неадекватно после еды наши пленники. Пусть даже вещество, которым собираются нейтрализовать нас представители спецслужб, проявит себя через сутки. Или через двое. Мы должны узнать, как оно действует, заранее. И иметь небольшую фору во времени.

Кормить рассыльного смысла не имело – во-первых, он нас покинет, во-вторых, заранее мог принять противоядие или нейтрализующие отраву добавки. Поэтому «технический посланник» удалился, толкая перед собой тележку, с которой мы сгрузили еду. Он намеревался ее оставить, чтобы забрать грязную посуду, но нам не нужны были подарки от спецслужб.

Тележка явно была испытанная, побывавшая в деле, нашпигованная шпионской техникой.

Вороненко имел приличный запас датчиков движения. Мы установили их на лестнице, в коридоре (не исключено, что штурмовая группа может проломить стену) и в соседних залах. Один датчик я, используя реактивный ранец, закрепил на куполе, закрывавшем пулеметы. Штурма мы не очень боялись. А вот того, что к нам протянут трубопровод с сонным газом, опасаться стоило.

Едва мы закончили суету и поели, как позвонил Каркунов. С ним нас соединили представители кризисного центра – прямой наш номер было не так уж легко найти. Теперь, когда мы находились «в зените славы», к нашим личным линиям связи рвались и хакеры, и журналисты, и тысячи сумасшедших, полагавших, что сумеют убедить нас реализовать какую-нибудь бредовую идею.

– Привет, – кивнул Каркунов с экрана монитора. – Получил ваше сообщение и решил разрушить конспирацию. Вы хотите, чтобы я прилетел?

– Да уж не мешало бы…

– Тогда я закажу баллистический снаряд прямо на станцию.

– Не прямо – к воротам, – поправил его я. – Как мы будем знать, что это ты? Любой снаряд, выходящий на станцию напрямую, мы будем расстреливать. Неизвестно, что он в себе несет.

Вороненко покачал головой:

– Теперь они точно пустят капсулу с ним прямо нам на голову. Покажут всему миру, какие мы звери – расстреляли своего клона. Ну, не своего… Родственного, что ли… И придумают этому тысячу обоснований. Все – не в нашу пользу.

– Если так произойдет, мы взорвем станцию, – повторил я заученную фразу.

– Вы и вправду собираетесь ее взрывать? – спросил Каркунов, забыв, наверное, что наш разговор прослушивается.

– А то, – вздохнул Вороненко. – Знаешь, до чего нас довели? Приходится поступиться принципами.

Я переключил линию на полковника Мизерного и потребовал немедленного вылета Каркунова в район ГигаТЭЦ. Чтобы власти не успели вырастить еще одну копию. Впрочем, она могла быть у них наготове.

– Снаряд будет готов через двадцать минут, – заверил нас полковник. – Вопрос в том, как быстро ваш соратник доберется до баллистической станции.

* * *

Каркунов шел по обширному двору ГигаТЭЦ легкой, слегка подпрыгивающей походкой. Одет он был в шорты и легкую рубашку. Джинсы и ветровку надеть не догадался, и сейчас его немилосердно жалили комары. Солнце опустилось очень низко, и насекомые чувствовали себя вольготно.

Прямо скажем, мог бы захватить с собой бронекостюм. Приехал на все готовенькое, чистый, свежий… Но справедливости ради стоит отметить, что стоят бронекостюмы дорого, в магазине не продаются – когда ему было заниматься поисками?

Вот наш «родственник» скрылся в недрах административно-технического комплекса станции. Через несколько минут он должен появиться здесь. Если только его не арестуют и не подменят. Любая задержка, или, напротив, слишком быстрое появление Каркунова не сулят ничего хорошего.

Он появился на лестнице примерно в расчетное время. В той же рубашке и в тех же шортах. Искусанный. Ну не могли же ребята из спецслужб предвидеть даже это и придать двойнику должную степень искусанности насекомыми?

– Как поживаете? – поинтересовался третий Евгений, внимательно вглядываясь в наши лица. Не иначе, задавался теми же вопросами: а не влезли ли к нам в мозги?

– Живем – не тужим, – улыбнулся Вороненко. – Знакомься. Вот это – Галкин. У него бронекостюм с зеленцой. БКР-55. А у меня – синевой отливает. Я – Вороненко. Ученые, которые нам помогают: профессор Романов и Дима Кожухов…

– Мы вам не помогаем! – запальчиво воскликнул профессор. – Мы выполняем свой долг!