– Понимаю, – задумчиво проговорил Рой.

Ему внезапно захотелось выйти из допросной, глотнуть свежего воздуха. Откровения Шико были настолько омерзительны и тошнотворны, что, казалось, в комнате повис тяжелый, густой запах разложения и тлена.

Инквизитор неслышно вышел из своего угла, приблизился к столу, сказал тихо:

– Иди, если хочешь. Я закончу с этим. А ты… иди домой.

Рой вскинул глаза на Аламара Нирса, подивился его отстраненному спокойствию и кивнул.

– Да… спасибо. Я, пожалуй, пойду.

И машинально вытер выступивший на лбу холодный пот.

– Все, что я делал, – сказал вдруг Шико, – я делал только ради своих мальчиков.

И затрясся, всхлипывая и размазывая по грязному лицу слезы.

* * *

Теплый лиловый вечер отражался закатом в окнах и разбрызгивал капли гранатового сока по светлым стенам домов. Редкие прохожие провожали равнодушными взглядами ведомственную карету с королевскими гербами. Для них она была привычным символом монаршей власти, не более. И, конечно же, всем было глубоко плевать, на чьих плечах эта самая власть зиждется.

Откинувшись на спинку дивана, Рой пытался думать – о том, какие выводы следует сделать из происшедшего, о том, стоит ли просить Шедара издать закон о запрете артефакторики на территории королевства. О том, наконец, что делать с Левраном Шико, который был совершенно безумен, но со смертью брата внезапно выздоровел, отхватив обратно отнятый когда-то кусок жизни.

Но все его мысли путались в клубок и разлетались цветным пухом, стоило только помыслить о Бьянке Эверси.

В одном ее имени были заключены его личные Обитель Всеблагого и Царство Претемного.

И в том царстве он потоптался основательно, опробовал все котлы с кипящим маслом, где варили грешников. Провалился туда в тот самый момент, когда безумие схлынуло и пришло отрезвляющее понимание того, что Бьянка наврала с три короба, лишь бы задеть больнее. А он повелся, взбесился при одной только мысли о том, что она была со всеми, кого упомянула, и тогда… Осталось только дикое, первобытное желание заставить ее быть с ним. И, казалось бы, она и не сопротивлялась вовсе, отдалась покорно… Он тогда даже не сразу понял, что произошло. А когда понял, то подумал, что лучше бы сдох. Медленно, мучительно, да хоть как-нибудь. Но до того, как причинил боль той, кого осмелился полюбить.

Рой снова возвращался домой.

И ему было страшно.

Вот ведь странно, он не боялся умереть и не боялся убить, но совершенно не представлял, как снова посмотрит в глаза собственной маленькой жене. Которая смогла простить. Которая говорила о своей любви, когда он бесчувственным бревном лежал у себя в кабинете под воздействием артефакта стазиса.

Прошедшей ночью все было просто. Артефакт, что Льер изготовила для Бьянки, притянул владельца второго крылышка в нужное место. Рой даже испытал нечто вроде морального удовлетворения, сворачивая шею Шико. А потом Бьянка приходила в себя у него на руках, и он был по-настоящему счастлив, как большая дворняга, которую приласкали. Боялся, что она оттолкнет, – но этого не произошло. И он отвез ее домой, собственноручно стянул тяжелое платье, уложил в кровать и приказал Доре не отходить ни на шаг от госпожи.

Но как она встретит его теперь?

Шок от всего происшедшего наверняка прошел.

И теперь Бьянка, скорее всего, думает, что он специально играл ее чувствами, издевался, старался причинить боль.

Рой усмехнулся. Сейчас он был трижды согласен на то, чтобы Бьянка разбила о его голову цветочный горшок. Пусть бы и разбила, он вполне заслужил. Лишь бы только не передумала, лишь бы позволила просто быть рядом. А он… будет терпелив. Отвезет маленькую жену на южные острова, поселит в чудном бунгало с видом на лазурное море и будет ждать…

Карета остановилась, и Рой с легким сожалением выбрался наружу, к калитке собственного особняка.

Как она посмотрит на него? Захочет ли разговаривать? Набросится с упреками? Или вообще запрется у себя в спальне и будет игнорировать?

Рой сжал кулаки. Нет, он никогда не считал себя трусом. И всегда искренне верил в то, что только слабаки и идиоты пасуют перед женщинами. Выходит, где-то ошибся. Примерно как Шико, когда решил, что Бьянка сыграет на их стороне, а Роланд Эверси будет беспрекословно подчиняться.

Рой поморщился и открыл калитку.

Его злейший враг, убийца отца, граф Эверси, не умер, к сожалению. К сожалению – потому что в этой ситуации смерть была бы для него наилучшим исходом. Увы, вещьмагия Шико превратила его в живой овощ, напрочь лишив разума и способности двигаться.

Об этом тоже придется сказать Бьянке. И снова причинить боль.

Розовый закат отражался в стеклах дома. И там, в окне второго этажа, он увидел светлую фигурку жены. Рой невольно ускорил шаг, чувствуя, что идет к собственному эшафоту.

* * *

Она увидела его совершенно случайно. Подошла к окну полюбоваться закатом, что рассыпал по спальне розоватые блики, и вдруг заметила, что у боковой калитки остановилась ведомственная карета. Дыхание застряло в горле, Бьянка невольно облизнула пересохшие вмиг губы. Через пару ударов сердца лорд Сандор энергичным движением отворил калитку и так же быстро двинулся к дому. Бьянка невольно прижала руки к груди. Ее накрывал приступ паники.

Он ведь к ней спешит.

А она… она-то готова? Что сказать? Что сделать?

И, положа руку на сердце, Бьянке было страшно. Она боялась… того, что все, что ночью легло тонкой нитью между ними, – не более чем обман, мираж, туман, который вот-вот сдует ветер с моря. Она чувствовала, что ведет себя неправильно, не понимала, отчего Рой Сандор настолько нужен ей и когда она настолько прикипела к нему, что готова переступить через непонимание, недомолвки и обиду, готова начать все сначала. Как будто они только встретились, и Бьянка Эверси имеет удовольствие познакомиться с весьма привлекательным мужчиной. Вне положения в обществе, вне мишуры титулов и званий. Просто с ним, Роем Сандором.

Она ведь не спала остаток ночи, ворочалась в постели и думала, перебирала все, что произошло, листала свои воспоминания и смаковала ощущения. Довольно времени, чтобы навести порядок в мыслях. И так мало, чтобы без оглядки поверить в то, что все это не сон.

…Когда Рой принес ее домой, каждое его прикосновение было исполнено такой трепетной нежности, что отзывалось сладкой болью в груди. Прижимая Бьянку к себе спиной, чтобы не упала, Рой медленно освобождал ее от тяжелого платья, пальцы скользили по плечам, выписывая огненные вензеля. От прикосновений по коже разбегались мурашки, Бьянка молчала, потому что все слова куда-то делись, да и не было сил говорить. Рой тоже не говорил ни слова. Платье с шорохом сползло к ногам, и он так же молча развернул Бьянку к себе лицом, одной рукой продолжая прижимать к себе, а другой расшнуровывая корсет. Она вдыхала полной грудью тонкий аромат сигары и сладко-терпкий запах морского бриза, и даже думать не осталось сил, даже бояться того, что муж сейчас снова потребует выполнения того самого долга, от которого остались только неприятные воспоминания. Потом… корсет отправился в угол комнаты, и Бьянка замерла в одной нижней сорочке. Тело начала сотрясать дрожь. Наверное, в комнате было прохладно…