Передала девушка дракону свой наказ, а чудище ничего не ответил, он решил и эту задачу выполнить во славу рода драконова. "Ладно, — думает, — не сегодня, так завтра, а будешь ты моих драконов забавлять". Отправился он и сшил ей третье платье, да такое прекрасное, что целого дня не хватило бы на его описание да и времени на это у нас нету. Пришел внук Мужичка-с-ноготок к девице, она убралась в новый наряд и стала писаной красавицей; на ее плечах два драгоценных камня сверкали, как две утренние звезды, на кушаке рубиновые и изумрудные гроздья, на груди полный месяц светел и велик, но все же прекрасней девичий лик.

Не много времени прошло, и завели они свадьбу. Гостей съехалось видимо-невидимо, пошел пир да веселье. Музыка заиграла, пляс разгорелся, а никому невдомек было, что на том и свадьбе конец.

Вот пришло время выводить невесту из дома, по древнему обычаю. Во дворе музыка играла, ноги сами в пляс рвались. Только стали гости место для хоры очищать, невеста руку к цветку на груди приложила и молвила:

— Лейся свет впереди, тьма стелись позади!

Сказала, и след ее простыл. Остался змей с носом, только глаза вытаращил. А народ над ним насмехается да дивится волшебству прекрасной невесты. Всем хотелось знать, куда она делась, да так никто ничего и не разведал.

Невеста же, отойдя от дома, пошла по краю неба, по звездным лучам и дошла до старого леса дремучего; дело было к вечеру, и решила она подыскать себе в чаще местечко для ночевки.

Солнце вечером заходит, всходит утром рано, а гроза и дождь, когда им вздумается, могут нагрянуть.

Добрался внук Мужичка-с-ноготок в царство драконов, те не дали ему на печи засиживаться, а снарядили быстро еще одного дракона с двумя злыми-презлыми собаками и послали девушку искать. Собаки — нос в землю, хвост трубой — повели их по свету, повели по свежему следу. Бегут псы впереди, а драконы со свирепыми рожами позади, оба машут кулаками, скрежещут зубами, воют вурдалаками, несутся они во весь опор и наяву мечтают и во сне им снится, как бы скорее получить красу-девицу.

Вскоре добежали собаки до леса, залаяли и бросились в заросли, где девушка спряталась. Бедняжка со страху обомлела, хотелось ей сквозь землю провалиться.

Схватил ее свирепый внук Мужичка-с-ноготок за руку, хотел из кустов выволочь, тянет-потянет, а она и шелохнуться не хочет. А второй дракон, недолго думая, хвать! девушку саблей по рукам и обрубил их но самые локти. Упала девушка наземь, заплакала, а внук Мужичка-с-ноготок бросил одну руку одной собаке, вторую — другой, кивнул своему спутнику, повернул восвояси и был таков.

Осталась красна девица одна со своим горем, со своей печалью. Побрела она по лесу, а кровь так и хлещет, и силы слабеют; вдруг, откуда ни возьмись, разразилась гроза, поднялась буря страшная, ветер лютует, деревья корчует. Укрылась девушка от ненастья, как смогла, а тут — трах! — обломилась вершина дерева, а на ней было гнездо с птенцами. Ветер гнездо распотрошил, и посыпались птенцы, кто куда. Лежат, бедные, такой писк поднимают, что и камню впору от жалости к ним заплакать.

Тронул девушку крик птенцов, стала она по лесу метаться, собрала их обрубками рук, присела над ними и укрыла, пока гроза и дождь не стихли. Только она оставить их вздумала, как вдруг слышит — птица какая-то над головой крыльями шелестит. Пи-пи, пи-пи! Запищали птенцы и потянулись к матери.

— Ох, милые мои пташечки, родные мои деточки, что с вами случилось? — запричитала птица.

— Ветер дерево сломал, гнездо разрушил, и пришлось бы нам утонуть под ливнем, не будь этой девушки, что укрыла нас, — защебетали хором птенцы.

Глянула птица на девушку, увидала ее без рук — сердце скорбью налилось, а глаза — слезами.

— Чем же тебе отплатить за сделанное добро?

— Чем тебе не жалко.

— Ой, родненькая моя, рада бы тебе руки отрастить, да нет у меня воды чистой, как слеза, из родника родников, что бьет из-под драконовой скалы, и добыть ее не в силах: до родника того птице не долететь, человеку не дойти, зверю не добежать. Одарила бы я тебя богатством богатств, благом земным, но ни к чему оно тебе: владеть им ты не сумеешь, прокормиться не сможешь. Лучше позабочусь я о тебе, как забочусь о птенцах своих: как их холю, и тебя холить буду.

— Какое бы ты мне добро ни сделала, мне от него все добро.

Расправила птица крыло, повела им над девушкой и обернула ее в птенца, как две капли воды похожего на остальных.

Выкормила она их, выходила, а как подросли птенцы, песней веселой солнце встречали, над привольными полями порхали. Держались они стайкой, сами пищу добывали, сами на ночлег летали.

А неподалеку от леса, в котором жили птенцы, рос большой прекрасный сад Зелен-царя.

Повадились пташки в тот сад летать, червяков, жучков клевать, пока в один прекрасный день не приметили яблоньку ветвистую, красавицу-раскрасавицу. А яблонька та была не простая: утром листья распускались, в полдень ветви цветом покрывались, через день плоды наливались, да такими они были сладкими, вкусными и сочными — язык проглотишь. Как приметили они то дерево, так только на нем яблоки и клевали.

Зелен-царь терпел день, терпел два, но, видя, что так ему не собрать урожая, созвал трех сыновей своих и молвил:

— Сыны мои, коль яблоки есть хотите, покараульте дерево от птиц небесных.

— Покараулим, батюшка, — ответили в один голос сыновья.

В первый вечер отправился караулить старший сын, да только недолго он бодрствовал: сковал его сон, да такой крепкий, что с трудом солнце красное утром разбудило.

Со стыда не знал он, куда и деться: смеялись над ним и царь, и братья, и весь двор.

На второй вечер отправился караулить средний сын. Боролся он со сном, боролся, а когда сумерки совсем спустились, заснул еще крепче брата. На следующий день опять было над кем посмеяться.

На третий вечер отправился караулить младший сын. Взял он с собою оружие молодецкое, подобрал местечко укромное и сел в засаду. Просидел он недолго — над землею ночь опустилась. Вдруг, в воздухе крылышки зашелестели, пташки всей стайкой на яблоню сели и ну плоды клевать! Поднял царевич лук, прицелился, да только заметила это девушка, в птицу превращенная, и закричала:

— Стой, царевич, не стреляй!.. Коль нас убьешь, ничего не выгадаешь, только радости лишишься.

Испугался царевич, лук опустил, а пташка скок, скок! с ветки на ветку,