Дун Чэн промолчал. Ма Тэн встал, негодующе встряхнул рукавами халата и со вздохом направился к крыльцу.

— Нет, такие люди не спасут государства! — как бы про себя пробормотал он.

— Каких людей вы имеете в виду? — остановил его Дун Чэн, задетый этими словами.

— Случай на охоте в Сюйтяне наполнил грудь мою гневом! — промолвил Ма Тэн. — И уж если вы, близкий родственник государя, можете проводить время за вином и не думать, как наказать злодея, то где же найти таких людей, которые помогли бы династии в беде и поддержали ее в несчастьях?

— Чэн-сян Цао Цао — великий государственный муж и пользуется доверием императорского двора! Как вы решаетесь на такое дело? — притворился изумленным Дун Чэн.

— Вы все еще считаете злодея Цао Цао благородным человеком! — возмутился Ма Тэн. — Люди, которые цепляются за жизнь и боятся смерти, недостойны решать великие дела!

— Потише, поблизости много глаз и ушей! — прервал его Дун Чэн.

Убедившись в том, что Ма Тэн честный и справедливый человек, Дун Чэн показал ему указ. От волнения волосы зашевелились на голове Ма Тэна, и он до крови закусил губы.

— Когда вы приступите к делу, мои силянские войска помогут вам, — решительно заявил Ма Тэн.

Дун Чэн познакомил его с остальными и попросил вписать свое имя в список. В знак клятвы Дун Чэн смазал кровью уголки рта.

— Все мы должны дать клятву, что скорей умрем, чем изменим нашему союзу! — воскликнул он, обводя взглядом присутствующих. — Если найдется хоть десяток верных людей, великое дело будет доведено до конца! Преданных и справедливых людей немного, а связываться с дурными — значит, причинить себе вред, — закончил Дун Чэн.

Ма Тэн попросил список чиновников и, читая его, вдруг всплеснул руками:

— Но почему же вы не посоветуетесь с ним?

Все захотели узнать, о ком вспомнил Ма Тэн, и он, не торопясь, начал свой рассказ.

Правильно говорится:

Лишь потому, что Дун Чэну вручили суровый указ,

Помочь династии Ханьской потомок нашелся тотчас.

О ком рассказал Ма Тэн, вы узнаете из следующей главы.

из которой читатель узнает о том, как Цао Цао отзывался о героях, и о том, как Гуань Юй убил Чэ Чжоу

Здесь находится юйчжоуский правитель Лю Бэй, — сказал Ма Тэн, отвечая на вопрос Дун Чэна, кого тот имеет в виду. — Почему бы вам не обратиться к нему за помощью?

— Он сейчас придерживается Цао Цао и не возьмется за это дело, — неуверенно ответил Дун Чэн.

— На охоте я заметил, как Гуань Юй, стоявший за спиной Лю Бэя, собирался броситься на Цао Цао с мечом, когда тот выехал принимать поздравления, и как Лю Бэй взглядом остановил его, — сказал Ма Тэн. — Он давно бы выступил против Цао Цао, да боится, что у него не хватит сил. Поговорите с ним; я думаю, он согласится.

— С таким делом спешить не следует, — заметил У Ши. — Сначала надо все хорошенько обдумать.

На этом разговор закончился, и все разошлись.

На другой день вечером Дун Чэн спрятал указ на груди и пошел к Лю Бэю на подворье. Лю Бэй пригласил его войти и усадил рядом с собой. Гуань Юй и Чжан Фэй стали по сторонам.

— Раз уж вы пришли ночью, значит по какому-то важному делу, — начал Лю Бэй.

— Если бы я приехал днем на коне, у Цао Цао возникли бы подозрения, — произнес Дун Чэн. — Вот почему я предпочел поздний час.

Принесли вино, и Лю Бэй угостил Дун Чэна.

— Почему во время охоты вы остановили Гуань Юя, когда он хотел убить Цао Цао? — задал вопрос Дун Чэн.

— Как вы узнали об этом?

— Кроме меня, этого никто не заметил, — успокоил его Дун Чэн.

— Гуань Юй не смог сдержать гнева, когда увидел, до чего дошла наглость Цао Цао.

— Если бы все сановники были такие, как Гуань Юй, — со слезами в голосе произнес Дун Чэн, — в государстве было бы спокойно!

Лю Бэй подумал, что Дун Чэна подослал Цао Цао, и, притворившись изумленным, сказал:

— Разве есть какие-либо основания жаловаться на недостаток спокойствия? Ведь чэн-сян Цао Цао повелевает государством.

— Я говорю с вами откровенно, как с дядей ханьского государя, — сказал Дун Чэн, невольно бледнея. — Зачем вы притворяетесь?

— Я хотел проверить, не хитрите ли вы.

Дун Чэн дал ему прочесть указ. Лю Бэй не мог скрыть глубокого волнения. Затем гость извлек бумагу, где под торжественной клятвой стояло шесть подписей.

— Ведь вы получили указ самого императора, могу ли я остаться в стороне? — воскликнул Лю Бэй, подписывая свое имя и возвращая бумагу Дун Чэну.

— Я попытаюсь привлечь еще троих, и когда нас будет десять, мы сможем приступить к делу, — заключил Дун Чэн.

Они совещались до часа пятой стражи и только тогда разошлись.

Чтобы отвести подозрения Цао Цао, Лю Бэй занялся разведением овощей у себя в саду. Гуань Юй и Чжан Фэй недоумевали:

— Зачем вы занимаетесь делом, достойным маленьких людей, и не обращаете внимания на дела Поднебесной?

— Этого вам не понять, — отвечал Лю Бэй.

Больше братья об этом не заговаривали. Однажды Лю Бэй в саду поливал овощи. Гуань Юя и Чжан Фэя не было дома. Неожиданно появились Сюй Чу и Чжан Ляо в сопровождении нескольких десятков воинов.

— Чэн-сян просит вас явиться немедленно.

— Есть какое-нибудь важное дело? — встревожился Лю Бэй.

— Не знаем. Он приказал позвать вас, — отвечал Сюй Чу.

Лю Бэй последовал за ними во дворец Цао Цао.

— Вы, кажется, у себя дома занимаетесь великими делами? — улыбаясь, спросил его Цао Цао.

Лицо Лю Бэя стало серым от испуга. Цао Цао взял его под руку и повел в сад.

— Нелегкое это дело — выращивание овощей!

У Лю Бэя немного отлегло от сердца.

— Какое же это дело! Пустое времяпровождение…

Цао Цао продолжал:

— Вот взглянул я на спелые сливы, и мне припомнился прошлогодний поход против Чжан Сю. В пути не хватало воды; люди страдали от жажды. И вдруг у меня родилась мысль; указывая плетью в пространство, я воскликнул: «Глядите, перед нами сливовая роща!» Эти слова у всех вызвали слюну, и люди избавились от жажды. И теперь я не могу не отдать должное этим плодам! Я велел подогреть вино и прошу вас в беседку.

Лю Бэй успокоился и последовал за Цао Цао в беседку, где уже были расставлены кубки, блюда с черными сливами и сосуд для подогревания вина. Хозяин и гость уселись друг против друга и с наслаждением пили вино.

На небе сгустились тучи. Собирался дождь. Опершись на ограду, Цао Цао и Лю Бэй смотрели на темное небо, где словно повис дракон.