— Скажем так: я доверяю тебе больше, чем Джону Майнеру.

— Что ж, и на том спасибо, — сказала Нелли, снова задетая его недоверием.

Деймон теперь стоял чуть поодаль от Нелли, а она внимательно вглядывалась в полотно, изучая каждую деталь. Наконец, облегченно вздохнув, она отступила назад и сказала:

— Я думаю, это оригинал. А Джон Майнер знает, что эта картина здесь?

— Знает, Артур показал ему. И, как мне сообщил мой дорогой кузен, сделал такое же заключение, как и ты.

— Значит, вор, без сомнения, постарается украсть ее, — вслух размышляла Нелли. — Но эта картина не так хорошо известна, как та, что папа украл у Раффинов. Ту выставляли в Чарлстоне, многие художники, вероятно, ее видели, а всем им надо на что-то жить. Поэтому за хорошую цену можно было заказать копию. Но эту вещь мало кто видел. А, не видя оригинала, фальшивку сделать невозможно.

— Но ты ее видела. Ты сумела бы сделать копию? — спросил Деймон.

Нелли хмуро посмотрела на него.

— Мне на это понадобилось бы гораздо больше времени, чем на то, чтобы сделать честную работу.

— Или почти столько же, — кивнул в знак согласия Деймон. — Но, откровенно говоря, я сейчас больше озабочен нашим привидением, в первую очередь, из-за тети Изетты.

— Я вообще не верю в привидения, тем более в такое, которое ворует картины, — с возмущением произнесла Нелли. — И мне бы очень хотелось, чтобы ты так же скептически относился к нему, как относишься ко мне.

— Я так и отношусь, поверь мне.

Нелли почувствовала сухость в его голосе. И вдруг, совершенно неожиданно, он поднял руку и заправил ей локон за ухо. А потом наклонился и легким поцелуем коснулся ее губ.

— Скоро все закончится, любимая, — прошептал он. — Я обещаю. И наше привидение, и наш вор, кем бы они ни были, разоблачат сами себя.

Было уже совсем поздно, когда Вэрина, наконец, улеглась в постель. Вечер был не из приятных: натянутая обстановка за ужином вместе с гостем Артура, потом напряженная и немногословная беседа в музыкальной комнате.

Радость, вызванная приездом Деймона и Нелли, как-то померкла, когда она заметила, что между ними не так все просто, хотя они держали друг друга за руки. А в музыкальной комнате, чем больше мистер Майнер расхваливал талант Нелли и ее знание искусства, тем больше она вжималась в кресло, и тем более холодным и злым становился Деймон. После двух стаканов теплого молока Вэрина почувствовала, что, кажется, засыпает.

Она уже задремала, когда услышала вдруг тихий протяжный вой. Вэрина тут же проснулась и уставилась в темноту широко раскрытыми глазами. Она оцепенела и, свернувшись клубочком, спряталась с головой под одеяло, хотя там нечем было дышать. Она так и лежала, не двигаясь, и молилась Богу, чтобы обладатель дьявольского голоса не обнаружил ее. Вскоре ночную тишину снова прорезал вой, такой же, какой она слышала прежде в саду. На сей раз она могла определить, что вой раздавался из комнаты Изетты.

— Вэрина! Кто-нибудь… ко мне… Помогите! — тонким голосом звала Изетта.

Вой возобновился, и Вэрина еще глубже втиснулась в перину. Но мысль о беззащитной сестре придала ей мужества. Изетта зовет на помощь. Преодолевая страх, Вэрина сбросила одеяло, дрожащими руками раздвинула москитную сетку и выбралась из кровати… Такого ужаса она не испытывала ни разу в жизни. Даже в тот день, когда они с Изеттой были маленькими, и она потерялась во время пикника на берегу ручья, даже тогда ее не охватывал такой страх. Но ведь она сейчас нужна Изетте. Коленки у нее дрожали, когда она добралась до двери между их комнатами. Немного подождала — было тихо. «Может, это ложная тревога? — молилась она. — Не приведи господи снова встретиться с привидением». А может, Иззи что-то снилось, и она кричала во сне? Хотя нет, она не припоминала, чтобы Иззи когда-нибудь говорила во сне.

И тут вой заставил Вэрину похолодеть. Она чуть не бросилась назад в свою комнату, но услышала голос Иззи и осталась на месте. Она нужна своей сестре. Руки у нее так дрожали, что она с трудом ухватилась за ручку двери и повернула ее. Приоткрыв дверь, Вэрина заглянула в залитую лунным светом комнату.

При виде призрака у нее остановилось дыхание. Привидение было еще выше ростом, чем ей показалось раньше, оно блуждало возле кровати Изетты, бросая огромную тень на стены. Странно короткими руками призрак отбросил москитную сетку и наклонился к Иззи. Изетта вскочила и отпрянула назад. Когда она заговорила, Вэрина услышала в голосе сестры необычные для нее нотки страха.

— Отец? Это ты?

Призрак в подтверждение издал короткий вой. Вэрина стояла, будто истукан, потеряв дар речи. Но как бы ей ни хотелось скрыться, чтобы не быть свидетельницей этой сцены, она твердо решила не покидать сестру.

— А как мне убедиться, что это действительно ты, мой отец? — спросила Изетта, нажимая на слово «действительно».

— Я знаю то, что никто другой знать не может, — произнес призрак. — Знаю, что в день моей смерти на тебе была брошка твоей матери.

Вэрина закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть от удивления. Она почти забыла, что Иззи носила камею их матери.

— Да, правда, — признала Изетта. — Так что же ты пришел сказать мне, отец?

— Ты должна изменить свое завещание, сделать его таким, каким оно было прежде, или я буду являться к тебе до конца твоих дней, — заговорило привидение странным низким голосом. — Хозяином Роузвуда должен быть сын Мирабелы. Это наследство Артура Ситуэлла. Награда моей послушной дочери.

— Я стараюсь сделать как лучше, моя цель — сохранить Роузвуд, — заявила Изетта. Несмотря на дерзость ее тона, Вэрина видела, как дрожит седая голова сестры.

— Ты же сам говорил, что желаешь сохранить Роузвуд как музей для показа потомкам. Ты не хотел, чтобы коллекции твои растащили, а дом превратили в руины.

Призрак замолчал, словно ошеломленный доводами Изетты. Он отошел от кровати, но потом неверной походкой, чуть не падая, вернулся назад и погрозил белым пальцем перед лицом Иззи.

— Я не просил тебя делать так, как ты считаешь лучше, — возразило привидение. — Я сказал тебе, что Роузвуд должна наследовать английская линия Стерлингов. Деймон, этот французишка и креол, раздробит поместье. Роузвуд должен принадлежать Артуру Ситуэллу.

— Ты был несправедлив к Деймону, будучи при смерти, несправедлив и сейчас, — заявила Изетта.

Привидение отошло к изножью кровати, и Вэрина могла теперь лучше видеть сестру. Лицо Изетты было бледным, более бледным, чем могла его сделать рисовая пудра. А губы плотно сжаты в одну линию.

— Я долгие годы размышляла над тем, что ты сделал с нашей жизнью, отец, — продолжала Изетта, и голос ее окреп. — Ты держал нас в черном теле ради собственного удобства и выгоды. Когда Розалия бросила тебе вызов, ты выгнал из дома ее единственного сына. Моя жизнь могла бы сложиться счастливо, но ты разрушил ее, запретив нам с Тео пожениться.