Я съела очень вкусные спагетти, посыпанные мелко натертым сухим сыром и еще чемто зеленым, с острым, пряным вкусом, с трудом прожевала кусок жестковатой говядины – ясно, крепкие британские традиции: берешь старую корову, которая уже не может давать молока, и режешь ее на куски, вымачиваешь их в сливках с солью или вине, после этого жаришь и подаешь как филе годовалого теленка… Вино показалось мне простым и вкусным, но заказывать второй бокал я не стала – побоялась не найти дороги в гостиницу или потерять сумку. В ней, правда, особо ничего не было – деньги и паспорт я оставила в сейфе в номере… Но все же.

Усталость и дорога взяли свое. Обратно я шла медленно, стараясь ступать ровно. Сухое вино подействовало на меня так, словно я выпила большой бокал не вина, а водки, разбавленной виноградным соком. Может, так оно и есть… Мысли у меня путались, и я чуть не прошла свою гостиницу, с виду вполне обычную. Лишь решетка вокруг территории и спокойный, внимательный охранник на входе наводили на мысль, что в гостинице живут не самые бедные туристы. То есть мы с Иркой… «Может, позвонить Ирке, свинюшке?» – думала я, сидя на краю огромной, непонятно для каких исполинов предназначенной кровати и пытаясь стянуть с ноги застегнутую босоножку. С трудом мне это удалось, и я стала стягивать вторую. Наклониться и расстегнуть ее у меня сил не было.

Свинюшку!.. Так вот почему в моем сне, который я отлично помню (есть такие сны, запоминающиеся, как фильмы), у меня была отчетливая мысль, что и Ирка, свинья такая, пришла ко мне на день рождения… Только как же это? Как же я могла знать во сне, что еще случится?

Я улеглась, наконец, на шелковое, очень приятное и прохладное покрывало, вытянула ноги и уснула. Проспать до утра не получилось, потому что ночью вдруг зазвонил мобильный телефон, и пока я его спросонья искала, звонить перестал. К сожалению, номер не определился. Поэтому узнать, кто звонил мне в три часа ночи, я никак не могла.

С утра я первым делом позвонила маме с папой – у них все было в порядке. Ийка трубку не брала – я, как ни пыталась отучить ее от этой легкомысленной манеры, так и не смогла. «Скажи хотя бы два слова! – всегда говорила я ей. – Объясни, что спешишь, что перезвонишь позже, узнай, чего человек хотел». Но она, вероятно, по слабости своей природы, с трудом говорит «нет» и очень не любит разбираться – хороший человек или плохой, хорошо или плохо то, что он предлагает… Ей от этого становится неприятно и дискомфортно, и так было с раннего детства. Вопрос «Кто хороший в сказке?» или «Кто прав?» приводил ее в полное замешательство. И однажды я себе сказала: вот я же не могу делить в голове большие числа! Мне становится неприятно, весь мой организм замирает и просит – не надо этого делать! И я перестала приставать к маленькой Ийке с вопросами и объяснениями – кто хороший: жадная сестра или добрая, хитрый брат или простодушный. Так, может, я была неправа?

Больше никому звонить я не стала – кто надо, дозвонится сам. Пусть даже и Кротов звонил мне ночью, хотел чтото сказать…

Чистя зубы, я внимательно взглянула на свое лицо. Кажется, вот этой морщинки у меня раньше не было…

Или я не замечала ее? И, всетаки, не изменить ли мне прическу? Какаято я простоватая с этим хвостом…

Я вытерла мокрое лицо полотенцем, пахнущим апельсином и хлоркой, и поспешно отвернулась от зеркала. Ничего хорошего я там не увижу, так что лучше и не расстраиваться.

Впереди у меня был целый день. Точнее, целых девять дней, и надо было както их занять. Кроме мысли о том, что лучше бы не тратить все Иркины деньги, никаких особых планов пока у меня не было. И я понимала, что это неправильно. В конце концов, не сидеть же мне в номере с куском сыра в минибаре и так ничего и не увидеть – ни рыцарей, ни замков… И вообще, в связи с тем, что я теперь одна, можно и частную практику открыть, развесить объявления по району: «Детский врач по вызову, опыт и настоящий диплом имеется…» И, набегавшись по вызовам, бегать еще по вечерам, платно. Глядишь, на какогонибудь потертого пластмассового «корейца» набегаю, буду дальше на нем тарахтеть по дворам денно и нощно, ворон пугать… В следующий раз смогу сама себе поездку оплатить, не на Мальту, так в санаторийпрофилакторий под Москву…

Какие неожиданные мысли, стоило только сменить обстановку! Но даже такому нематериальному человеку, как я, неприятно ощущать себя совсем беспомощной и зависимой, только потому, что я не смогла или не захотела круто развернуть свою жизнь лицом к ужасной морде нашего российского капитализма, с самого младенчества отличающегося крайне неприятными повадками и надменной, беспринципной жестокостью.

С трудом прогнав эти мысли, я стала просматривать проспект с экскурсиями, который подсунул мне вчера вечером мой персональный гид, Феликс, вместе с извинениями в письменном виде, что не смог встретить меня в аэропорту – слишком поздно узнал о моем приезде и опоздал к рейсу, я уже уехала на такси.

А не отправиться ли мне на ночную фиесту – на «традиционное мальтийское представление с огнями, фейерверками и национальными танцами», как написано в красочном проспекте? Цена – сто восемьдесят евро. Ничего себе фиеста… Можно, конечно, подъехать туда на автобусе, узнав, как называется это место…

Я прочитала и об остальных экскурсиях. Решила не строить из себя богатую туристку, а поступить так, как, наверно, поступил бы любой нормальный европеец – купить карту и посетить все те же места, но за гораздо меньшую плату.

Завтрак проходил в том самом темноватом ресторане, где даже утром горели лампочки в виде факелов и большие белые свечи. Внутри оказалось довольно уютно, но очень хотелось выйти на дневной свет. Я съела с удивившим меня аппетитом слегка подрумяненный хлеб с джемом, выпила некрепкий, но вкусный кофе и поднялась в номер, чтобы почистить зубы после завтрака.

Моя занудная привычка чистить зубы после каждой еды бесила и Хисейкина, и холостяка Сережу, который честно собирался стать моим мужем и очень приглядывался ко мне вне интимных отношений. Странно, с другой стороны, как может чистоплотность бесить? Хотя меня тоже иногда приводит в растерянность привычка моей мамы тут же ставить на положенное место книжку, которую ктото взял полистать, раскладывать вилочки и ложечки по отделениям, вытряхивать коврик у двери два раза в день…

В номере я задумчиво посидела, глядя в окно на скалы, которые поначалу показались мне такими мрачными. Да нет, просто непривычный пейзаж. Ни гор, ни деревьев… Мрачными, скорее, всё норовят стать мои мысли. И как я ни пытаюсь сбить саму себя с горьких размышлений, они время от времени начинают меня снова одолевать. И как же мне быть с деньгами? Дурацкая ситуация. Когда я согласилась сюда поехать, я сделала небольшое усилие, чтобы уговорить себя: да, я еду на деньги своей подружки, которую знаю сто лет, но ведь без меня Филимончик ее не отпускает. Я подозревала, что у нас будут маленькие размолвки: покупать мне такой же, как у нее, роскошный купальник или не покупать, или чтото в этом роде. Но я точно знала – с Иркой мы не поссоримся и всегда найдем общий язык.

А сейчас… Обиды на нее у меня почемуто никакой не было. Она, как могла, постаралась сделать все, чтобы я тоже хорошо отдохнула. Только тратить в такой ситуации ее деньги казалось мне унизительным. Хотя… Что мне делать в такой ситуации? Уезжать обратно? Голодать? Петь с шапкой на набережной? Я не умею так хорошо петь.