исследователями, в результате чего в 1920 году в Морейне, штат Огайо, была создана исследовательская компания General Motors Research Corporation, а Кеттеринг стал ее президентом. В 1925 году мы переместили Research Corporation в Детройт и отдали основную исследовательскую работу в General Motors под руководство Кеттеринга. В 1947 году Кеттеринг ушел в отставку, его сменил Чарльз Л. Маккуин (Charles L. McCuen), выдающийся инженер, который пришел к нам из Oldsmobile. Маккуин придерживался передовых конструкторских взглядов и добился очень хороших результатов в ряде важных для General Motors областей. Он покинул компанию в 1950-х годах.

Новый этап исследовательской работы в General Motors начался в 1955 году с назначением вице-президентом по науке знаменитого ученого в области ядерной физики Лоуренса Р. Хафстада (Lawrence R. Hafstad). У Хафстада не было квалификации инженера-автомобилестроителя, он никогда не был связан с автомобильными компаниями. Его назначение свидетельствовало о том, что акцент в работе Исследовательской лаборатории устойчиво смещается в сторону новых широкомасштабных исследований.

Сегодня деятельность Исследовательской лаборатории можно разделить на три основных направления. Во-первых, «устранение неисправностей» для всей корпорации – их могут вызвать на помощь, когда необходимы специальные знания, например для устранения шума зубчатой передачи, тестирования литья на предмет внутренних дефектов или снижения вибрации. В-вторых, они творчески подходят к решению проблем, предлагая различные технические усовершенствования. Диапазон задач весьма широк: от изменений в трансмиссионных жидкостях, красках, подшипниках, топливе и т. д. до серьезных прикладных исследований работы двигателей внутреннего сгорания, двигателей с высокой степенью сжатия, дизельных двигателей, газовых турбин, свободнопоршневых двигателей, двигателей из алюминиевого сплава, решения проблем с хладагентами, металлами и сплавами, загрязнением воздуха и т. д. В-третьих, они активно занимаются некоторыми фундаментальными исследованиями.

Выдающиеся достижения науки за последние годы привлекли всеобщее внимание, и это привело к тому, что теперь вся промышленность вступает в «эпоху исследований». Само слово «исследования» применяется в промышленности в разных контекстах: для указания на научное открытие или перспективную научно-техническую разработку или на традиционное и плановое улучшение товара (в последнем случае, конечно, термин используется неправильно). Всегда было сложно дать исследованиям четкое определение, чтобы отличать фундаментальные исследования от прикладных. Нет общепринятого жесткого правила, насколько фундаментальными должны быть исследования, чтобы называться исследованиями. Большинство согласно с тем, что фундаментальное исследование – это стремление к знаниям исключительно из любви к знанию. Если понимать это так, то мы в нашей стране пока что недостаточно работаем в этом направлении.

Решение этого вопроса зависит в основном от университетов и правительства, но в последние годы начали говорить и о роли частного бизнеса. Безусловно, основная часть работы приходится на университеты. Там сконцентрированы академический подход, цели, традиции, атмосфера и талант в поиске знаний ради знания. Мое участие в этом – фонд Альфреда Слоуна (Alfred P. Sloan Foundation), который поддерживает программу фундаментальных исследований в области физики в университетах. Речь идет о подлинно фундаментальных исследованиях: фонд делает ставку не на проект, а на талант человека, который выбирает научную стезю согласно личным интересам, желаниям и возможностям.

Фундаментальные исследования, как поиск знаний исключительно из любви к знаниям, – прерогатива университетов.

Также очевидно, что фундаментальные исследования, требующие уникального и дорогостоящего оборудования, которым не располагают университеты, находятся в компетенции государственных ведомств, таких как Бюро стандартов и недавно созданные Комиссия по атомной энергии и Национальное управление по аэронавтике и исследованиям космоса (NASA).

Что касается участия промышленности в фундаментальных исследованиях, оно может быть двух типов: исследования внутри промышленного предприятия и вне его, но при его финансировании. Мне кажется, что, так как результат фундаментальных исследований – это основа знаний, используемых в промышленности, предоставление университетам грантов на фундаментальные исследования было бы удачным проявлением разумного эгоизма промышленной отрасли. Другими словами, промышленность должна этим заниматься, потому что в перспективе это будет полезно для нее же. Я думаю, что акционеры и руководство в принципе согласны со мной в этом вопросе.

А вот насколько промышленность сама должна заниматься фундаментальными исследованиями – сложная и, в общем-то, нерешенная проблема. Я не вижу, как промышленные предприятия, работая, могут по-настоящему абстрагироваться от собственных практических задач. Если считать, что фундаментальные исследования – это поиск знаний из любви к знаниям, то ясно, что им как таковым нет места в промышленности.

Однако из этого не следует, что промышленность вообще не должна участвовать в фундаментальных исследованиях – я думаю, что в некоторой мере все же должна. Необходим компромисс. Ученый стремится к знаниям ради знаний, производственным предприятиям требуются знания для практического применения. Последним стоит участвовать в фундаментальных исследованиях в тех специальных областях, где продвижение в знаниях может (пусть теоретически) оказаться полезным для производства: что-то типа научной разведки. Другими словами, промышленные предприятия могли бы с полным основанием принимать на работу ученых, тяготеющих к фундаментальным исследованиям в тех областях, где интересы ученых пересекаются с интересами производства, даже если их изначальные мотивы различны.

Например, ученый может сказать: «Меня больше всего интересует связь свойств отдельных металлов со свойствами сплавов. Для меня не важно, какая от этого может быть польза. Я просто хочу знать». Производителя сплавов вряд ли заинтересуют знания ради знаний, но вполне могут заинтересовать результаты исследования. Мотивы ученого и производственников не противоречат друг другу, так что для них будет разумно установить рабочие взаимоотношения. Компромисс нужен не в мотивации, а в пересекающихся сферах интересов. «Фундаментальное исследование» ученого может стать «поисковым исследованием» промышленности. Полагаю, именно в подобных фундаментальных исследованиях, от которых можно ожидать практических результатов, стоит участвовать промышленным предприятиям, хотя ученый в этом и не заинтересован. Чтобы избежать любых ограничений на исследовательскую деятельность, нам нужно применять оба подхода: промышленный и академический.

Подведем итоги. Я считаю, что фундаментальные исследования, понимаемые как поиск знаний исключительно из любви к знаниям, являются прерогативой университетов. Промышленность должна оказывать поддержку фундаментальным исследованиям в университетах. Кроме того, для производства особое значение имеет участие в некоторых типах фундаментальных исследований внутри отрасли, где есть широкое общее поле деятельности. Полезные результаты фундаментальных исследований появляются теперь быстрее, чем раньше, так что группа фундаментальных исследований внутри предприятия становится ценной разведывательной группой в научной области. А присутствие ученых, хорошо известных своей работой в фундаментальной науке, поднимает боевой дух и престиж производственной лаборатории и предприятия в целом.

Конструкторский отдел

Конструкторский отдел – это промежуточное звено между Исследовательской лабораторией и инженерной деятельностью в дивизионах. Он занимается главным образом разработкой новых технических концепций и проектов и определяет их ценность для коммерческого применения.

До 1931 года у нас в корпорации не