останет жити многих ради вын, и тем приклонен повинуся и оста в Ватопеде». Вот чем кончились наслаждение и утешение от празднственного славословия! Если еще для кого-нибудь остался не совсем ясным смысл советования протова, надеемся, что оно уяснится вполне при дальнейшем рассказе жизнеописателя: «Посылают же (родители св. Саввы) ему и злата множае перваго. И монастырю Ватопеду особно присылают злата не мало: идеже сын их изволил пребывати: и церкви святыя сосуды златыя и сребряныя, и завесы честныя златом испещренны. Присылают же и кони избранныя и прочая многая монастырю Ватопеду потребная, яко всем видящим и самому проту завидети Ватопеду...» Тем умилительнее мне было смотреть на печальные остатки монастыря не царского, дерзнувшего вписать в смиренный лик своих постриженцев Царевича. Высокие, изъеденные временем, стены его, увитые плющом, надолго запечатлелись в памяти моей как образ старой Руси «великокняжеской» – и неприглядной и неживописной вместе.

Продолжая спускаться к морю, мы опять въехали в густоту леса, пересекаемого с юга обрывистыми скалами. «Благословите! – раздался в стороне от нас пустынный голос. – А что поделываешь тут, отче? – спросили мы пустынника. – Да вот взбирался на верх камня. Там нашел свечку, спички и образок. Верно, живет какой-нибудь раб Божий. – Да ты сам и живешь там, только так говоришь нам, – заметили мы. – Я? где мне? я тут с кельи. Простите, куда мне?» Он махал головою и руками, желая доказать, что не ему принадлежит честь быть рабом Божьим. Такое простоватое смирение в нравах афонских. Более, впрочем, оно заметно в пришельцах с севера, вообще наклонных ни с того ни с сего исповедывать себя грешниками перед кем попало. У греков более нравственного такта; оттого они кажутся холоднее и скрытнее, хотя в сущности так же просты. Я помню одно не лишенное смысла замечание, что простота греческая обыкновенно граничит с цинизмом, а наша – с юродством, тем и другим – часто совершенно бессознательным. Невольно приходило на мысль это сличение двух народов. Мы приближались к Русику (новому), где они представляют поучительный пример известного из эстетики «разнообразия в единстве». При спуске с береговых высот открылся, по правую руку у нас, в широком удолье, скит Ксенофский, похожий на другие (истинные) скиты святогорские. Он занимает веселое место в косогоре и похваляется за свое хорошее жительство. Вскоре в глубине под ногами нашими показался и четыреугольник Русика, веявший на душу близостью и радушием, как бы после давнего и продолжительного знакомства. При Барском на месте его был монастырский арсена398 с пристанью, вертоградом, келлиями и башнею, вооруженною пушками. От прежних зданий теперь остались только келлии, стоящие над самым морем вне стен новой обители. Башни не осталось и следов.

Пользуясь прекрасною погодою и услугами обители, мы немедленно сошли к морю, где нас ожидала большая лодка с гребцами и кормчим из местных братий. Солнце так пекло, что надобно было защищаться от него зонтиком. А было 13 сентября! Через полчаса плавания мы поравнялись с монастырем Ксенофским, коего передняя стена выходила как бы из самого моря. Груды зданий его так же стлались по косогору, как и в Русике, но покатость здесь не так крута, как там. Место очень веселое. Мы проплыли мимо, чтобы уже на обратном пути посетить обитель. Еще полчаса, и мы достигли Дохиара. Вид монастыря этого, общий многим другим, имел в себе и нечто особенное. Стена, обращенная к морю и по обычаю испещренная окнами неправильных размеров, очертаний и высот с неправильными линиями балконов и пр., в средине своей представляла ряд одинаковых, широких окон в византийском стиле, разделяемых каждое посредине колонною. Широкий пояс украшений из жженой глины в промежутках между ними образовал большую надпись, в коей можно было разобрать слово Архиепископ. В первый раз, таким образом, я увидел на Св. Горе то, чего вправе, по-видимому, был ожидать увидеть в каждом монастыре, – византийский стиль не в церквах только, а и в других постройках399.

По вступлении на двор монастырский те же приятные впечатления, еще в большей силе, испытал я. Передо мною была старая церковь, своею красотою и величием напомнившая мне не только хиландарскую, но и мою афинскую. Кладка стен ее представляет попеременные ряды кирпича и тесаного камня. Окна двойные с кирпичною обкладкою по сторонам. Видится кое-где и карниз из переплетов кирпича; хотя во всем этом нет той тонкости и тщательной отделки, какие примечаются в храмах изящной Эллады. Барский говорит в одном месте, что дохиарский собор выстроен еще в X веке, а в другом уверяет, что он воздвигнут с основания в I578 г. воеводой молдавоволосским Александром. Которому из его показаний верить, не знаю400. Внутренность церкви, напоминая собою другие соборы Св. Горы, отличается лучшим церковным вкусом. Так, вся внутренность купола его покрыта золотом и не поражает глаза изысканною пестротою красок. Стенопись ни худа, ни хороша. Она – 1578 г.401 По крайней мере, с той поры остается неприкосновенной. Барский справедливо заметил, что церковь эта есть самая высокая на Св. Горе; уступку можно сделать разве только в пользу карейского собора. Можно думать, что и эта высота есть в ней дело как бы случайное, вышла, так сказать, ненароком. Так мало видно вообще в святогорских архитекторах желания действовать на возвышение духа молящихся увеличением размеров Дома молитвы! И естественно! Кому, как не Афону, разуметь, что Бог не на высоте и что можно достать его одним сердечным вздохом.

Мы поклонились святыне обители, которая не менее обильна, чем и в других монастырях Горы. Между частицами мощей есть: св. Предтечи, ап. Андрея Первозванного, Марии Магдалины, Иоанна Златоустого, Ахиллия Ларисского, множества мучеников, преп. Павла Фивейского и наконец – Петра Афонского. Едва дождался я встречи с сим последним угодником. Итак, он все же не совсем оставил свою любимую гору. Можно ли доискаться, где эта «весь Фокомин», в которой почивает нетленное тело его? Св. Гора могла бы поставить себе неотменною задачею сей богоугодный поиск. Между тем в числе мощей указывается и часть священномученика Аввакума 402 . Лицо, совершенно неизвестное в святцах православной церкви. – Затем нас водили на колодец, открытый по указанию покровителей обители, архистратигов Михаила и Гавриила. Мы посидели там и напились превосходной воды, слушая рассказ о местном чуде403. Потом поклонились иконе Божией Матери Скоропослушнщы404, находящейся в особом приделе между церковью и трапезою. Посетили саму трапезу, обширную и