Впрочем, информатору Аркадия было известно, что этого туза сторонились даже некоторые магнаты того же уровня. Взгляды этого, извините, евгеника очень уж напоминали нечто жуткое, общеизвестное со времен Третьего рейха. Однако были персонажи, в той или иной мере согласные с ним. Именно эти личности принялись очень усердно копать под Береженникова и его лабораторию. Родственник Аркадия допускал даже то, что против профессора могут быть организованы какие-то провокации.

Сам Гирбилин тоже имел свои источники информации. Не так давно он услышал, что Береженникова и в самом деле собираются раздавить. Разумеется, не в прямом, а в административном смысле, то есть лишить его возможности заниматься исследовательской работой.

— То есть гонители и, по сути дела, убийцы создателя синтетического заменителя крови Белозерцева все еще в силе, при прежних полномочиях, — констатировал Гуров и понимающе покачал головой.

— Выходит так, — согласился с этим его собеседник. — Не случайно же в девяностые, помимо всего прочего, система патентования научных разработок и изобретений в России была поставлена таким образом, чтобы на Западе о них могли иметь самую полную и исчерпывающую информацию. Сейчас, правда, ситуация несколько изменилась, но косяков все равно еще избыточно много. Лев Иванович, а я мог бы спросить вас вот о чем. Каким образом в главке угрозыска узнали о том нашем разговоре? Ведь рядом с нами посторонних не было. Надо думать, у нас тут есть какие-то жучки или штатные информаторы?

— Ни то ни другое, — ответил сыщик и иронично усмехнулся. — Просто ваш разговор случайно услышал человек, родственницу которого взялся лечить Береженников. Когда появилась информация о том, что профессор пропал без вести, он очень обеспокоился тем, что теперь никто не сможет помочь его близкому человеку, и поговорил об этом со своим знакомым. Тот сказал еще кому-то. В итоге информация дошла до нас. Только и всего.

Они еще немного поговорили о том, куда же мог исчезнуть ученый-геронтолог. Гирбилин был уверен в том, что профессора, скорее всего, похитили. После этого Гуров поспешил отправиться в НИИ практической геронтологии. Он на ходу созвонился со Станиславом, который сообщил, что все еще находится там, сел в свой «Пежо» и поехал на Конную.

Анализируя только что услышанное, сопоставляя это с тем, что ему рассказывали ранее, Лев Иванович все больше и больше убеждался в том, что к исчезновению Береженникова могут быть причастны те персоны, финансовые интересы которых замыкались на лечении людей преклонного возраста, на их пенсионном обеспечении, на погребении усопших. Да, для бизнесменов, делающих деньги в этих сферах, идеальный вариант жизнеустройства общества мог бы и в самом деле соответствовать взглядам магната-евгеника.

Работяга лет до пятидесяти покупает лекарства и посещает врачей лишь время от времени. Его главная задача — производить прибавочную стоимость. После пятидесяти он раз в месяц проходит серьезное, очень не дешевое лечение, а все остальное время пачками глотает всевозможные дорогие таблетки. После шестидесяти этот человек стремительно уходит в мир иной, не успев даже выйти на пенсию. Сколько счастья деловым людям при таком вот порядке вещей!

Ну а кто в научной, конкретно в медицинской среде мог желать устранения Береженникова тем или иным способом? Наверное, таких мерзавцев тоже немало. Всякий талант уже самим фактом своего существования запредельно раздражает всевозможных бездарностей и завистников. То же самое, что и в маленьких трагедиях Пушкина о Моцарте и Сальери. Как там у него? «О небо! Где ж правота, когда священный дар, когда бессмертный гений — не в награду любви горящей, самоотверженья, трудов, усердия, молений послан — а озаряет голову безумца, гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!» Такое в мире бывало уже не раз и непременно еще повторится.

Вся беда в том, что пока моцарты творят, не оглядываясь на окружающее, не ожидая удара в спину, их вечные оппоненты, всякие сальери, делают себе карьеру, не гнушаясь для этого никакими средствами. Ну а достигнув тех или иных властных высот, они начинают мстить талантам, делают это подло и изощренно.

Впрочем, не стоит сбрасывать со счетов и всякого рода патологических негодяев. Как, например, тот финансовый магнат, который помешан на евгенике, на мальтузианстве, да и просто на примитивных фашистских идейках какого-либо превосходства одних людей над другими.

Льву Ивановичу как-то, еще в девяностые, довелось общаться с одним подвыпившим, очень небедным американцем, которого вечером у гостиницы ограбили какие-то гопники. Рассказывая о себе, тот страшно кичился тем, что происходит из английской аристократии. По его мнению, англосаксы являются вершиной творения. Если немцы, французы, испанцы, итальянцы и прочие западноевропейцы числились им на ступень ниже англосаксов, то славяне, в частности, русские — аж на две! Даже тот факт, что его ограбили в Москве, служил мистеру Шиппу подтверждением его убежденности в том, что русские, все поголовно, — недоразвитые варвары, склонные лишь к самой вульгарной уголовщине.

Выслушав заокеанского сверхчеловека, Гуров тогда усмехнулся и спросил:

— А как же хрестоматийно известный Джек-потрошитель? Он был русским? Нет, чистокровный англосакс. А один из главарей американской мафии Джек Даймонд? Кошмарный убийца. А Гэри Риджуэй? На его счету чуть ли не сотня жертв. Этот список можно продолжать едва ли не до бесконечности.

— Зато англосаксы дали миру передовую технику, самое лучшее оружие! — запальчиво объявил американец.

Все так же иронично глядя на своего оппонента, Лев Иванович напомнил ему о том, что американское телевидение изобрел русский Зварыгин, американские космические ракеты — немец Браун, который, кстати, не гнушался изучать работы русского ученого Циолковского, вертолеты Америке дал Сикорский, вовсе не англосакс.

— Вы хотите сказать, что для англосаксов все изобрели какие-то другие народы, не они сами?! — с искренним возмущением осведомился мистер Шипп.

— Я хочу сказать, что не надо смотреть на другие народы свысока. Тогда и вас будут воспринимать как нормальных людей, а не безграмотных, пустопорожних зазнаек. К слову сказать, фашисты в гитлеровской Германии тоже считали себя высшей расой. Вы хорошо знаете, чем это закончилось, — все с тем же убийственным сарказмом ответил Гуров. — Согласитесь, очень трудно считать высокоинтеллектуальным президента исключительной страны, который может спутать Австрию с Австралией, Швецию со Швейцарией, а Солнце, по его мнению, вращается вокруг Земли.

Этот разговор состоялся вечером в одном из столичных ОВД. Наутро ошарашенному мистеру Шиппу были представлены два наркомана, ограбившие его вечером, и возвращено все, что те у него отняли. Судя по виду американца, поимка преступников его огорчила куда больше, чем сам факт грабежа.

Да, кто бы мог подумать, что в двадцать первом веке в самой полной мере сохранятся все негативы и болячки минувшего столетия? Даже более того! Вдобавок к старым появились еще и новые мерзости. Кто в лихие девяностые, еще совсем недалекие от нас, мог знать, что после миллениума начнется массовое телефонное и компьютерное мошенничество, что, как и в прошлые века, будет происходить множество вооруженных конфликтов с сотнями тысяч, если не миллионами, жертв? Вот тебе и эра милосердия!