– По крайней мере, я о нем не слышала.

– Беременность была неожиданностью?

– Мы узнали только после выкидыша в тюрьме. Наша семья… Мы давно разобщились.

Ответ ее удовлетворил.

– Ей помогал медик?

– Да.

– Он вам нравится. Вы говорите о нем с уважением.

Я пожала плечами. Казалось, я предаю доверие Радара.

– Ну а как иначе? Он выручал нас в трудную минуту.

– А двое других тоже вызывали симпатию?

Меня передернуло. Но не от мысли о Зеде. Несмотря на его татуировку, от него веяло ответственностью и предельным самообладанием. А вот…

– Мик, тот, который с «шахматным» ежиком, больной на всю голову. Он угрожал мне, но сначала обещал поиздеваться над Эшлин.

– Значит, если он служил, его могли уволить за недостойное поведение, – предположила Тесса вслух.

Я кивнула, понимая, куда она клонит.

– А Крис Лопес? – неожиданно спросила Тесса.

– В смысле? – удивленно воскликнула я.

– Он в вас влюблен.

Я со снисходительной улыбкой покачала головой.

– Он работает с мужем. Один из его ребят. Я даже… Они как орава мальчишек. Я их по отдельности не воспринимаю. Они просто… друзья Джастина. Все способные, хотя немного ненормальные.

– Вы знали, что Лопес – дядя Кэтрин Чепмен?

– Что?

– Полгода назад именно он отправил вам сообщения.

У меня отвисла челюсть. Тесса кивнула, как бы сделав для себя пометку на полях. Моя реакция была для нее половиной ответа.

В конце коридора открылась дверь зала совещаний. Следственно-оперативная группа ждала нашего возвращения.

Тесса вытащила визитку и протянула ее мне.

– Звоните. Если будут какие-то соображения… или если захочется поговорить. Может, я пойму не все… но достаточно… со своим-то опытом и семьей.

Она подарила мне еще одну ободряющую улыбку и проводила в зал совещаний. Я присела. Блондинка из ФБР объявила, что по протоколу нас с дочерью будут допрашивать отдельно. Мы, разумеется, можем позвонить адвокату или кому-то из родственников… но опять же, время идет, а дело не терпит отлагательства.

Я взглянула на Эшлин. У нее был размазан шоколад в уголке рта. Мне вдруг вспомнилось, как в четыре года она уделала шоколадным тестом все лицо и пыталась облизать кончик носа. Я смеялась до слез, а Джастин снимал все на камеру. Тогда мы были так счастливы… На самом деле счастливы…

Наверное, я застонала. Дочь потянулась через стол и сжала мою руку.

– Мам, все нормально. Самое страшное позади. Не волнуйся за меня.

Она встала и вышла вслед за двумя агентами. Я сидела, сжимая на коленях кулаки, чтобы не остановить ее.

Едва за Эшлин закрылась дверь, специальный агент Адамс приступила к работе.

Началось с общих вопросов. Как и где нас забрали? Насколько хорошо похитители нас знали? Что мы успели узнать про них?

Я рассказала о медицинском опыте Радара и привела его слова, свидетельствующие о военном прошлом. Упомянула первоначальную догадку Джастина о том, что похитители не собирались причинять нам вред, так как были вооружены тазерами, а не пистолетами. Еще рассказала, как Мик напал на меня, а Зед ударил его током, чтобы он остановился. А потом Джастина вытащили из камеры и избили до полусмерти.

Следователи переглянулись.

– То есть сначала и речи не было о выкупе? – уточнила специальный агент Адамс.

– Да. Идея целиком наша. После избиения мужу пришло в голову получить девять миллионов по особому пункту страховки и предложить их в обмен на жизнь.

– Перед похищением у вас не было ощущения опасности? Может, кто-то наблюдал за вами? Или ошивался по соседству? Например, рабочие на другой стороне улицы? Ничего такого не замечали?

– Нет.

– Вы знали о романе Джастина на стороне?

Я внутренне сжалась. Зачем его-то приплетать? Хотя…

– Кажется, Зед знал о его… похождениях, – ответила я с плохо скрытой горечью.

– Как бы вы описали состояние вашего брака?

Я устало пожала плечами.

– Напряженное. Неловкое. Впрочем, мы не сдавались. Весь этот… ужин в пятницу…

Ко мне вернулся вкус апельсинов с оттенком шампанского.

– После раскрытия факта измены вы хоть раз обращались к адвокату по разводам?

Я помотала головой.

– Почему?

Вопрос поставил меня в тупик.

– Столько времени вместе. Общий ребенок. Может, кто-то и готов все перечеркнуть после… одной ошибки, только не я.

– Вы знаете условия вашего брачного договора? – спросил Хокс, второй агент ФБР.

Я стыдливо кивнула, по-прежнему не понимая эту линию допроса.

– Да. Я полностью отказалась от притязаний на компанию Джастина в обмен на половину совместно нажитого имущества. Компанию он унаследовал от отца, еще до нашей встречи. Уступка казалась мне вполне справедливой.

Блондинка внимательно посмотрела на меня.

– Вы в курсе, что у вас нет никакого совместно нажитого имущества? Что на самом деле Джастин приобретал абсолютно все – недвижимость, машины, мебель и так далее – через компанию?

Потрясенная новостью, я снова помотала головой. Вот уж не думала, что допрашивать меня будут не об убийцах мужа, терроризировавших мою семью, а… обо мне самой.

– По счетам платил Джастин. Я не вмешивалась… Но какая разница? Я же не просила развода. Кроме того, в тюрьме Джастин предложил разорвать брачный договор. Он так раскаивался, что готов был отдать мне все, что я попрошу.

– Значит, вы все-таки собирались уйти от него, – предположил второй агент ФБР.

– Я этого не говорила. Джастин уверял, что ему будет не хватать меня. Не хватать нашей семьи.

– Ну, теперь этого уже не доказать, – без всякой резкости, просто констатируя факт, сказала специальный агент Адамс.

– Джастин поклялся, что защитит нас, – прошептала я. – Да, он не был ни идеальным мужем, ни идеальным отцом. Слишком много работал, редко бывал дома. Про неверность я уже молчу. Но он поклялся, что защитит нас. Мы были его семьей. Он не хотел нас подводить. И не подвел.

Я посмотрела следователям в глаза. Пусть только посмеют очернить память моего погибшего мужа. Пусть только посмеют усомниться в наших отношениях, которые уже обошлись мне так дорого.

Они не посмели.

Теперь заговорил другой следователь, в очках в проволочной оправе:

– Что вы можете сказать по поводу пропавших одиннадцати миллионов долларов?