В других случаях, когда рядом не имелось старожильческого села, переселенцы создавали на новом месте собственный поселок. Хуторами селились редко. Депутаты Государственной думы от Сибири обвиняли правительство в «хуторомании», которая якобы разрушает вековые устои сибирской жизни. Между тем как раз в Сибири были развиты «заимки», представлявшие собой тот же хутор, нередко отстоящий от основного селения на десятки верст. Заимка чаще всего создавалась путем самовольного захвата земли. Крестьянин селился в тайге или степи и жил, рассчитывая только на собственные силы и сноровку. Однако для переселенцев хутор был непривычным делом.

Особой любовью переселенцев пользовался Алтай. В этом регионе имелись прекрасные плодородные земли, обильные луга и густые леса, а Горный Алтай представлял собой настоящую природную сокровищницу. Долгое время эти райские земли оставались недоступными для крестьян. Ими владел единственный в Сибири «помещик» – Кабинет Его Императорского Величества. Юридически это была собственность императорской фамилии. На Кабинетских землях велась добыча золота, серебра, свинца, меди, имелись заводы по выплавке железа, чугуна, стали. В период крепостного права к алтайским заводам были приписаны десятки тысяч ревизских душ и каторжан.

С 1865 г. было разрешено переселение на Кабинетские земли, но поселиться здесь можно было только с разрешения министра императорского двора и министра внутренних дел. Однако переселенцев трудно было остановить. На Алтае скопилось до 200 тысяч самовольных переселенцев, которые распахивали Кабинетские земли, невзирая на строжайшие запреты. В конечном счете крестьяне, прибывшие на Алтай на свой страх и риск, оказались в выигрыше, потому что в сентябре 1906 г. земли Кабинета были переданы в распоряжение Главного управления землеустройства и земледелия для водворения там переселенцев.

Широкий жест Николая II, сделанный императором в премьерство Столыпина, был мало оценен российской общественностью. Между тем Кабинетом было передано в колонизационный фонд по подсчетам разных исследователей от 3,5 до 6,6 миллиона десятин земли. «Среди переселенцев ажиотаж вокруг зачисления был огромен. Так, первое зачисление на участки Кабинетских земель оказалось возможным лишь при энергичном содействии отряда из 36 солдат и двух офицеров. Только услугами вооруженной силы переселенческие чиновники смогли заставить переселенцев входить по очереди в присутствие»[317]. .земельные доли (наделы), на которые в других сибирских губерниях не находилось желающих, на Алтае расхватывались за считаные дни или даже часы. Переселенческий поток на Алтай не иссякал, несмотря на постоянные предупреждения властей, что свободных Кабинетских земель осталось мало. Множество самовольных переселенцев батрачили на счастливчиков, успевших получить землю, или арендовали их участки.

Важным в стратегическом отношении представлялась колонизация Дальнего Востока. Этот вопрос был поднят Столыпиным в связи с проектом строительства Амурской железной дороги. Еще до начала строительства Транссибирской магистрали рассматривались несколько вариантов ее направления. Дорогу можно было вести по границе империи вдоль Амура, но этот путь был длинным и сложным для строительства. В результате был выбран короткий путь через Манчжурию, и построена Китайско-Восточная железная дорога. Однако восстание боксеров в Китае и Русско-японская война показали, насколько опасно иметь дорогу, пролегавшую через чужую территорию. Было принято решение строить дорогу вдоль Амура. У проекта имелось множество противников. Поскольку КВЖД действовала, Амурская дорога не представлялась насущной необходимостью, а затраты на ее строительство, учитывая отдаленность района и сложный рельеф местности, были колоссальными.

Выступая в III Государственной думе в марте 1908 г., Столыпин подчеркнул, что природа не терпит пустоты: «Отдаленная наша суровая окраина, вместе с тем, богата золотом, богата лесом, богата пушниной, богата громадными пространствами земли, годными для культуры. И при таких обстоятельствах, господа, при наличии государства, густонаселенного, соседнего нам, эта окраина не останется пустынной. В нее прососется чужестранец, если раньше не придет туда русский, и это просачивание, господа, оно уже началось. Если мы будем спать летаргическим сном, то край этот будет пропитан чужими соками и, когда мы проснемся, может быть, он окажется русским только по названию»[318].

Говоря о «густонаселенном, соседнем» государстве, Столыпин имел в виду Китай. Те же аргументы он повторил в мае 1908 г., защищая правительственный проект в Государственном совете. Некоторые члены Совета утверждали, что правительство строит Амурскую дорогу для китайцев, так как они легко смогут захватить ее в случае войны. Столыпин возражал: «Что касается повторявшегося и тут неоднократно вопроса об окитаянии железной дороги, то я точно так же не могу понять рекомендуемого тут средства наложить, в предотвращение окитаяния, какое-то «табу» на весь этот край. Рекомендуют, насколько возможно, приуменьшить энергию и деятельность правительства в этой области, чтобы не создать приманки для китайцев. Но ведь, господа, я говорил в Государственной думе и тут повторяю, что просачивание желтой расы, диффузия существует уже в настоящее время, и вы не остановите законов природы. Предлагают поставить это просачивание в наиболее благоприятные условия путем совершенного устранения соревнования русских колонистов».

Столыпин не соглашался с мнением, что лучше направить финансовые средства на колонизацию Забайкальской и Амурской областей: «Такое героическое средство при отсутствии дороги не поведет к заселению этих областей. Послушайте людей, которые там живут и которые управляют этими областями. Ведь есть время года, когда из Забайкальской области в Амурскую можно пролететь только на воздушном шаре. Тот крестьянин, который ищет места для переселения, предпочтет, конечно, поехать по железной дороге в Уссурийский край, чем доехать до Сретенска и затем сотни верст проходить по тундре пешком»[319].

Правительству удалось настоять на принятии проекта. Столыпин был уверен, что Дальний Восток ждет великое будущее. В думской речи он вспомнил своего учителя Д.И. Менделеева и сослался на исследования П.С. Семенова-Тян-Шанского, который говорил, что Уссурийский край напоминает Германию времен Тацита, считавшуюся непроходимой вследствие заболоченности. «Но, господа, вспомните, что Германия представляет из себя теперь? – восклицал Столыпин. – Зачем, впрочем, далеко ходить за сравнениями? Обратите внимание на Уссурийский край, о котором предшествующий оратор говорил, что он не заселяется. Господа, он заселяется. Заселяется. Может быть, не так скоро, как было бы желательно, но те места, которые в Уссурийском крае, которые недавно считались еще заболоченными таежными, составляют в настоящее время одну из главных приманок для переселенцев»[320].