Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Остается еще веревка, – добавила она. – Он заранее взял ее, значит...
– ...собирался использовать как орудие убийства, – заключил Матвей.
– Или хотел связать воров, – сказала Людмила, поворачиваясь к Петеру. – То есть нас с тобой. И отобрать идола.
– Если все так, как вы говорите... Вишняков болен! – воскликнул немец.
– Все относительно. Просто у вас – свои мотивы, у него – свои, – возразила Астра. – Мы же, по сути, ничего о нем не знаем.
– Зачем ему идол?
– А вам зачем? Посмотреть, потрогать, ощутить его флюиды. Семаргл – не обыкновенная фигурка из золота. Через идолов боги передают волшебные свойства – вы становитесь причастными к их могуществу, обретаете связь с ними.
Борецкий плеснул себе в рюмку изрядную порцию коньяка и залпом выпил.
– Догадываюсь, почему он охотился за идолом. Он поклонялся Эросу, собирал фигурки Купидонов и Амуров. Идол мог бы стать жемчужиной его коллекции. А что? Семаргл тоже с крыльями! Егор сдвинулся на этой почве. Наверное, мечтал развить в себе огненную сексуальность! — Губы Борецкого брезгливо скривились. – Мой любимый Паскаль ошибся. Люди – это среднее не между ангелами и животными, а между ангелами и демонами. Животное проявляется в них открыто, а демоническое прячет свое мерзкое лицо. Вечная проблема добра и зла. Белые и черные...
Людмила положила руки на стол, ее пальцы мелко дрожали, на щеках выступили красные пятна. Она что-то вспоминала или переживала вновь.
Петер взмахнул белесыми ресницами и перевел взгляд на Астру:
– У вас богатое воображение. Все, что вы говорили, лишь косвенно подтверждает вину Вишнякова.
– Поэтому нам пришлось устроить жестокую мистификацию...
– Зато надежно! – хлопнул кулаком по столу Борецкий. – У Вишнякова железные нервы. Его могло вывести из равновесия только нечто экстраординарное.
– Это он убил Велидара... – прошептала бывшая «русалка». – «Повторится то, что уже было...»
Борецкий ничего не понял. Астра объяснила, что имеет в виду Троицкая.
– Думаю, так и произошло, – заключила она. – У Вишнякова, Милы и Велидара – общее прошлое, а значит, и настоящее. Записка, которую молодой человек написал перед смертью и сунул в карман куртки Милы, открыла мне глаза. Она исцелила мою слепоту. «Я тоже ношу другое имя», — означает, что он и Мила уже знали друг друга раньше. Когда это могло быть? Ясно, что не в этой жизни. «Ты – княгиня, я – волхв» — так он объясняет, кем они были в прошлом. «Огненный всадник зажег в нас огонь, который мы несем в себе» — это признание в любви, в ее мистической сути, неподвластной времени. Далее в записке говорится об идоле: «Ты знаешь, я унес его с собой». Подразумевается, что Людмила знает, где могла находиться фигурка.
– В могиле... – со слезами на глазах, выдавила Троицкая. – Я и волхв, мы полюбили друг друга. Страсть вспыхнула и подчинила нас себе. Я была замужем... Воевода, брат моего мужа, обвинял меня в колдовстве, говорил, что я приворожила его своим «бесовским плясанием». Он обезумел от вожделения и ревности, убил волхва... Я позаботилась, чтобы его похоронили с подобающим ритуалом и положили с ним идола... Он знал, что мы еще встретимся и что ему опять суждено погибнуть. «Смерть трижды придет за мной, и я трижды должен покориться. Таково искупление».
– Какое искупление? За что?
– За то, что он показал мне Семаргла и провел обряд. Я хотела родить ребенка, а мой муж... в общем, он был болен и немощен. Я дала жизнь мальчику, наследнику ценой своей. Я надеялась снова встретить его...
– Волхва?
– Да. Я не знала, как это произойдет, где, думала, мы найдем друг друга в Ирии, у колодца, где растут благоухающие цветы, зреют молодильные яблоки и поют райские птицы...
– И вы опять встретились?
– Это был Велидар. И он опять покинул меня.
– «Я ухожу, ты остаешься. Так уже было», — пробормотала Астра.
– Но он приходит ко мне, время от времени я слышу его голос. «Исполни предназначенное и обретешь свободу». Он имел в виду идола. Предвидел, что фигурка попадет в руки людей, где ей не место. С идолом могут правильно обращаться только посвященные. Я должна была вернуть его Велидару.
– Поэтому вы бросили фигурку в колодец?
– Да. Я почувствовала, как мне следует поступить. – Она помолчала. – Как тогда, в клубе, – во мне все всколыхнулось, перепуталось. Страсть, отвращение, ужас... Я только теперь поняла, что «узнала» в Вишнякове... воеводу. Или Велидар подсказал мне...
Борецкий проглотил вторую порцию коньяка. У него мутилось в голове. О чем говорит эта женщина?
– Вы меня разыгрываете! – выдохнул он. – Признайтесь, что вы все это придумали.
– Можете мне не верить. Мне нечем подкрепить свои слова.
Солнце золотыми полосами падало на плитки пола, придавая им цвет остывающих углей, играло на бронзовых завитках люстры, бра и багетов. Марфа Посадница улыбалась с портрета уголками губ, ее жемчуга блестели...
– Именно записка превратила мои догадки в уверенность, – произнесла Астра. – Две последние строчки: «Знаки огня укажут на безумных. Когда увидишь меня, узнаешь искру Черного Змея...»
– И что это значит?
– Безумие могло овладеть теми, кто присвоил себе Семаргла, не умея обращаться с ним. Знаки огня... Я вспомнила, какие изображения вышиты на рубахах Виктора и Толика, и то, как они перед разжиганием костра размахивали факелами, рисуя в воздухе огненные иероглифы.
– Я научил их этому, – признался Борецкий. – Так заклинают священное пламя.
– Идол сам указал на похитителей. Оставалось как следует расспросить их. Глубоких раскопов на территории двора и парка не производилось, кроме... рытья колодцев. Я выяснила, что после окончания работ колодцы приходилось чистить. Делали это именно Виктор и Толик. Плывун и сильно бьющий ключ на дне колодца могли вымыть из-под земли вместе с глиной и песком какую-нибудь вещь, например, золотую фигурку. К моему удивлению, парни ничего не скрывали, они только умолчали про свою находку. Чтобы добыча не попалась на глаза другим строителям, ребята воспользовались естественным тайником – полостью между досками скатов крыши и резьбой. Никто бы не полез туда ни при каких обстоятельствах. Не знаю, что они собирались делать с идолом, скорее всего продать. Но только поначалу. Потом они попали в плен к Семарглу, стали его заложниками. Они до самого конца не верили, что кто-нибудь сумеет обнаружить их сокровище. А когда это произошло...
Перед ней невольно возникла жуткая картина. Идол падает в колодец, наступает секунда безвременья, глухой тишины, полной и абсолютной тьмы, всеобщего оцепенения. И в следующий миг кто-то бросается к колодцу и прыгает вниз, в черную ледяную воду в глубине, всплеск, пронзительный вскрик Людмилы... Мужчины пытаются опустить в колодец ведро, наклоняются, что-то кричат. «Все, он пошел на дно!» – «Ты его видишь?» – «Я – нет!» – «Толик! Толик!» – «Опускайте ведро!» – «Цепь выдержит?» – «Его не видно!» Сутолока, гомон, тревожные возгласы, звон ведра, скрип разматывающейся цепи...