— Помоги мне… Помоги мне до нее доползти! Режь вену! На левой руке режь, на правой от той падали трупный яд может попасть…

И все исчезло.

Свет в квартире не горел. Дети тихо играли на ковре, мать возилась в освещенной светом газовых конфорок темной кухне. И только отец сидел в кресле напротив двери, направив в проем двустволку — палец его подрагивал на спусковом крючке.

За дверью царило молчание… Тишина… Ничего… Ничего…

Отец наконец расслабился, медленно отпуская сведенный на курке палец.

Удар! Выбитая дверь с грохотом вывалилась внутрь.

— Департамент общественного спокойствия!

Мертвенно-синий свет ударил в глаза… и на пороге возник мертвец в форме.

Грянул выстрел. Сноп огня вырвался из дула двустволки, картечь кучно ударила в мертвеца. Тот пошатнулся… и задумчиво поглядел на возникшую посреди его живота дымящуюся дыру. Пощелкивая суставами, неторопливо шагнул внутрь. Второй выстрел грянул в упор, снеся мертвецу половину черепа. Кричащие дети кинулись на кухню к матери, отец отчаянно щелкал курком… Костлявые пальцы мертвеца сомкнулись на двустволке…

— Сопротивление сотрудникам общественного спокойствия, — прошамкал мертвец уцелевшим куском челюсти, вырывая ружье у человека из рук. — Нанесение тяжких скелетных повреждений, порча имущества…

Сквозь выбитую дверь хлынули мертвецы. Отчаянно брыкающихся детей поволокли к выходу. Следом провели родителей в наручниках.

— Ну наконец-то и до них добрались! Долго же вы костями щелкали! — неловко шевеля челюстью, прошамкала выглядывающая из соседней квартиры желтая скелетина в байковом халате и с бигуди на гладком черепе. — У нас порядочный, тихий дом, нам тут живые не нужны!

— Правду говорите, соседка, могли бы и пораньше явиться! — недовольно глядя на мертвецов в формах единственным уцелевшим глазом, высказался полуразложившийся труп из квартиры напротив. — Если б знал, что тут живые в соседях, ни за что бы не поселился! Покойник — спокойный человек, а от этой их… живости… Одно сплошное беспокойство!

— Больше они вас не потревожат! — поднося костистую руку к гладкому черепу, сказал скелет в форме. Семью выволокли на улицу и принялись сажать в черный катафалк.

Город начал отдаляться, будто проваливаясь куда-то вниз. По улицам брели мертвецы.

— Девушка, вы портфель потеряли!

Галантный скелет догонял свеженькую мертвячку, неся в костяшках пальцев портфельчик… с накрепко вцепившейся в него кистью руки.

— Ой, какая я неловкая! — растягивая в улыбке синие распухшие губы, захихикала мертвячка. — Так могу и голову потерять! — и кокетливо поправила сползающую с плеч голову…

— А-а-а!

Сердце неистово колотилось о ребра. В ушах у Ирки стояло эхо собственного крика. Горячий пот тек по спине. Широко открыв рот, будто рыба на суше, она хватала воздух и никак не могла надышаться. Сдерживая крупную дрожь, обняла себя руками за плечи и огляделась.

Она была в своей комнате. Висящая над ее собственной, родной кроватью ловушка для снов мягко светилась в темноте. Значит, увиденная во сне вариация на тему «Обители зла» явилась Ирке не зря, не просто так… Стоящая на полочке мертвая голова оскалила зубы и мелко гнусно захихикала. Ирка показала ей кулак, откинула одеяло и на подгибающихся ногах подползла к окну. В небе по-прежнему светила луна. Ирка тяжело облокотилась о подоконник, ловя губами просачивающийся сквозь приоткрытое окно свежий, пахнущий молодой зеленью воздух, и бездумно уставилась на собственный, такой родной дворик.

По двору, залитая лунным светом, бродила коза. На ветвях любимой груши сидел кот и, напряженно вытянув шею, глядел на улицу. По улице… шли мертвецы. Ирка ни с чем бы не спутала эту дергающуюся, ковыляющую походку, эти неловкие, размашистые движения рук… Мертвецы — трое — целеустремленно тащились прямо к ее калитке. Ирка сдавленно зашипела сквозь зубы и рванула к дверями. Толкнула створку… Дверь не открывалась, уперевшись во что-то тяжелое, лохматое… рычащее.

— А-р-р-р! Р-р-рау-рр! — негромко, но внушительно рявкнул лежащий на пороге Иркиной комнаты Вовкулака.

— А? Что? Где? — возле шкафа зашевелилась куча, отлетела в сторону простыня, из свитого из матраса и подушек гнезда, протирая заспанные глаза, выкатилась встрепанная Танька.

— Р-р-р! — уже негромко рыкнул седой вовкулака, укоризненно глядя на Таньку.

— На пять минут прилегла! — Танька поднялась на ноги и попыталась пятерней расчесать спутанные волосы. — Кто ж знал, что эта только глаза откроет, сразу скакать примется! Хотя зная тебя, Ирка, можно было и догадаться… — тут же возразила она сама себе. — Ну вот куда ты мчишься? Марш в постель! — Она попыталась ухватить Ирку за руку, но та только дернулась в сторону:

— Там… мертвяки… На улице!

Седой вожак снова предостерегающе рыкнул, а Танька решительно вцепилась подруге в плечо и потащила к кровати:

— Ну мертвяки, ну на улице, можно подумать вот ты никогда бродячих заложных не видела! — ворчливо бубнила Танька. — Ложись, говорю, и без тебя разберутся!

— Кто… разберется? — Ирка слабо отбрыкивалась от Танькиных рук.

— Есть кому, ну что ты, ведьмино Слово! — разозлилась Танька и вдруг отпустила вырывающуюся Ирку. — Ладно, иди сама посмотри и успокойся, наконец!

Цепляясь за мебель, Ирка снова подползла к окну… Мертвецы уже шаркали у самого ее забора… Из двора, припадая к метлам, поднялась «двойка» ведьм: Вика — ведущая, чуть впереди, Лика за ней, отставая на длину метлы и чуть левее… Вика на метле перемахнула забор и резко завалилась на бок, рискованно пошла над самыми головами мертвецов. Бац! Удар подушкой обрушился на мертвяка сверху. Заложный пошатнулся, припал на колени. Его приятель взревел и подпрыгнул, пытаясь достать идущую следом Лику. Но Вика уже успела заложить крутой вираж в воздухе и зайти ему со спины… Ба-бац! Две подушки сошлись, а между ними была голова мертвяка! Башка свалилась с плеч и покатилась по асфальту. Обезглавленный скелет завертелся на месте, бестолково пытаясь поймать нарезающих круги ведьм.

— Хей-я! — с азартным воплем Вика и Лика сиганули со своих метел. Каблуки Лики врезались в безголовый скелет, опрокидывая его на землю. Хрясь! Удар подушкой припечатал заложного, заставляя рассыпаться на косточки. Раскатывая грохочущие кости, Лика крутанулась прямо на коленях… Хряп! Рубящий удар подушкой достал самого первого, недобитого заложного — мертвяк поперхнулся, нижняя челюсть у него отвалилась… Совсем. И он рассыпался горстью черного дымного пепла.

Вика меж тем вышла один на один с последним уцелевшим мертвяком.

— Хей-я! — в руках у нее стремительно, будто нунчаки каратиста, крутились две подушечки-думочки с бабкиного дивана. Ошалевший мертвяк вертел башкой, не в силах оторваться от подушечной карусели. Ведьма закружилась сама, взлетела ее широкая юбка, понеслись по ветру волосы. И весь этот вихрь с размаху врезался в мертвеца. Бац подушкой! А-р-р-р! — мертвяк заревел, метнулся вправо, норовя ухватить ведьму зубами. Подушка прилетела с другой стороны — справа-слева, слева-справа… Еще мгновение, и между вертящимися у Вики в руках подушками затанцевали отбитые ребра… руки… ноги… голова… Подушечный вихрь поднял кости заложного в воздух… И прямо в воздухе они рассыпались пеплом!