Времени искать что-то индивидуальное не было, поэтому взял два одинаковых набора в фирменном магазине «Schmitt Cosmetics»[159].

— И что нам теперь делать, — первой спросила после моего рассказа Оля. — У вас есть план, мистер Фокс?[160]

— У меня есть план, — со смехом ответил я. — Во первых, нам с тобой надо развестись.

Бамс, прилетела мне пощёчина от супруги, вот и пойми этих женщин, сначала сами шутят, а потом бьют не дослушав.

— Ой. Жень. Я не хотела, оно само как-то, — повинилась раскрасневшаяся Ольга.

— Руки убери под стол, а то точно меня прибьешь не дослушав. Ба, твоя знакомая, которая нас расписывала в ЗАГСе, ещё работает?

— А куда ей деваться? — вопросом на вопрос ответила мне бабуля.

— Сможет она зарегистрировать наш развод задним числом? Ну. До отправления меня в армию.

— Ну, за хорошие деньги я думаю она это сделает. Ты лучше поясни зачем тебе это надо?

— Мы с Олей разводимся, она получает штамп в свой паспорт, а затем, через Ростовский ОВИР[161], максимально быстро, подмазывая кого надо, получаем заграничные паспорта на неё и на Сашку. После чего едем в Москву, где в посольстве Германии получаем визу, я там всё узнал, и если тоже подмазать, то в течение недели можно её получить, — я отхлебнул чаю и продолжил. — Затем, летим в Берлин и там расписываемся, а Сашку я усыновляю. Вот, как-то так.

— А меня здесь одну бросите? — возмутилась бабушка.

— Можешь чуть позже к нам переехать. Да и я буду частенько в Россию мотаться по делам.

— А что мы скажем моим родителям? — подала голос Оля, усаживая Сашку себе на колени, который приполз к нам на кухню.

— Ничего не будем говорить. А зачем? Лисины уехали в ФРГ, там стали Фоксами, мало ли как эти немцы перевели фамилию. Ведь всё останется как раньше. Мы с тобой так же муж и жена, а что там в наших документах будет записано их не должно волновать. Получишь вид на жительство, потом и гражданство по натурализации через меня. Ты же немецкий учила с бабулей, как я просил в письмах? — и дождавшись её кивка, одобрил. — Вот, значит тебе легче будет в немецкое общество влиться. Такой шанс нельзя пропускать, милая. Так, всё, вы тут думайте, а я пойду душ приму.

Глава 32

Дождавшись ухода внезапно свалившегося, как снег на голову, внука в ванную комнату, Антонина Алексеевна Лисина многозначительно подмигнула невестке и подавшись чуть ближе к ней, почти зашептала.

— Я думаю, у него не закрытый перелом, а открытый[162], — и видя, что та ничего не понимает, испуганно лупая глазами, объяснила. — Я про то, что не мог он сам организовать вот это всё, гражданство, машину, квартиру.

— Так это же, Женька, — встала на защиту супруга невестка. — Он всё может.

— Так-то да, — согласилась старушка и почему-то покосилась на громадный двухдверный холодильник. — Но не сейчас. С него станется влипнуть в нечто подобное, что он рассказал, и выйти чистым и с прибытком. Но не досрочная демобилизация после простой ангины. Я думаю, его завербовали.

— Кто? Капиталисты? — Оля испуганно прижала ладошку ко рту.

— Нет. Думаю наши. КГБ. Какое отношение имеют капиталисты к нашей армии? Это только наши разведчики такое могли. Так что соглашайся, девонька, на его предложение. Ему явно помощь от нас будет нужна.

— Так он разведчик?

— Тсс. Ты только молчи, что мы догадались. Если бы он мог, то он бы нам точно рассказал.

…

Вечером мне доверили уложить спать Сашку. Малыш подозрительно пялился на меня через решётку свой детской кроватки, но мой протянутый к нему палец всё же обхватил своей ладошкой.

— И как же вас надо спать укладывать, Александр? — спросил я у него, а в ответ получил только презрительное сопение, «мол не царское это дело себе развлечения придумывать».

Покопался в памяти и вспомнил куски из переделанной сказки про Муху-цокотуху еще из своего времени. Ну и начал её декламировать, на ходу додумывая и досочиняя то, что уже исчезло из моей памяти:

Муха, муха-цокотуха,

Позолоченное брюхо,

Муха утром с пляжа шла

Фантик доллара нашла.

У Сашки, явно от удивления даже соска-пустышка из рта выпала, пришлось вставлять обратно.

И, хоть было очень жарко,

Закупила кофеварку.

Приходите все букашки

И жуки и таракашки,

Я вас чаем угощу,

угощу, не помилую.

Прискакали блошки,

Взяв с собой по ложке.

И, конечно же, пчела

Жбанчик мёду принесла.

Жук-усач зачем-то нёс

Коробок от папирос.

Где-то рядом с дверьми раздались глухие смешки. Видимо, нас контролировали, явно что бы я, не дай Бог, мелкому главную военную тайну не рассказал.

Пик веселья нарастал,

Кто-то пел, а кто плясал,

Кто-то бабочке на ушко

Декламировал частушки.

Вдруг соседский паучок-старичок

Нашу муху в уголок поволок.

Муха стала отбиваться,

Да откуда ж силам взяться…[163]

А дальше я, хоть тресни, ничего не помнил. Но Сашка уже спал, разжав свой кулачок и выпустив на свободу мой палец.

— Да ты — поэт, — зашептала Оля, которая и подслушивала за дверью.

— Ну, а то! — я гордо выпятив грудь, приблизился вплотную к жене и, обняв её, поцеловал, и подхватив на руки, пискнувшую от неожиданности супругу, понёс её в зал к раздвинутому, и застеленному дивану.

…

— Проблемы у меня внучек, — завела со мной разговор бабушка после довольно позднего завтрака.

— Должна что ли кому? Или бандиты наезжают? — высказал я свои предположения, на которые она грустно улыбнулась и кинула взгляд в разные стороны, как будто мы находились на оживленной улице, а не дома.

— Наоборот, — почти шёпотом ответила она. — У меня скопилось уже больше миллиона рублей. И что с ними делать, я не знаю…

— Ого. Так ты теперь миллионерша? Поздравляю.

— Женька, что ты как маленький, — возмутилась она. — Что мне со всеми этими деньгами делать-то? Может, вы их с собой в Германию заберёте и там вложите куда-нибудь.

— Поменяй их на доллары. Почём они сейчас? В Москве я видел, что меняют за пятьдесят.

— А у нас шестьдесят. Я уже думала про это. Но как такую массу денег поменять и не привлечь внимания-то?

Шестнадцать или семнадцать тысяч долларов? Да вроде немного. Или для такого