беспомощным. Все и всех проклинаю, в том числе и себя. Молюсь о том, чтобы роды прошли благополучно.

Если бы Алена попросила, я бы не задумываясь, прямо на «передовую» отправился. Так я про себя процесс родов окрестил, как только порог этого «дома мук» переступил. Раньше я не понимал тех мужиков, что присутствуют на родах, а сейчас я готов на все, что угодно, лишь бы для моей девочки создать чувство защищенности и вселить уверенность, что все будет хорошо. Когда произношу следующие слова, я полностью уверен в себе и в своих силах. Теперь все зависит только от ответа жены:

– Любимая? – поглаживаю пальчики, что от боли впились в мою руку так, что пару раз, клянусь, мне казалось, кости раздробит. — Если ты хочешь… я останусь с тобой.

Впервые за все время Алена всецельно обращает внимание на меня. В ее затуманенных от схваток глазах плещется ничем не прикрытое изумление и благодарность.

– Я уже говорила, как тебя люблю?

Голос моей девочки дрожит, и я начинаю чувствовать легкие спазмы тошноты. Какого черта это так болезненно? Никогда даже на мгновение не задумывался, через что приходится пройти женщине, чтобы на этот свет появился новый человек.

– Говорила, — целую гладкую кожу лба, слегка покрытую испариной.

Нежная ладошка ложится мне на скулу, большой палец скользит по грубой щетине. – Мой ответ… нет! – смотрит прямо. В глазах решимость горит, а главное, такая сила, что даже я - крепкий мужик, силе духа хрупкой девочки поражаюсь. – Я справлюсь, вот увидишь.

Не спорю, не настаиваю.

Мне главное, чтобы Аленушка чувствовала себя комфортно. Будет все так, как она пожелает.

– Иди, милый, – мягко прогоняет. - Дай мне родить нашего сына.

Почти не помню, как меня выпроводила акушерка за дверь, похлопывая по спине, двусмысленно улыбаясь, каждым словом намекая на ничтожность моего участия в этом процессе: уважаемый, не мешайте. Вы уже и так сделали ВСЕ, что могли. Со счета сбился, разглядывая вновь и вновь следы аккуратных полукругов, что остались на моей коже руки от ногтей Алены, когда ее очередная болезненная схватка накрывала. Совсем не помню сколько за несколько часов потеряно наматывал километры, вышагивая туда-сюда по коридору. Я и раньше, конечно же, задавался вопросом, что чувствует любящий муж, когда его жена рожает?

Теперь я знаю ответ.

Самое страшное для мужчины - бессилие помочь любимому человеку. Это очень больно и очень опустошающе. Впервые за год, а то и два, меня пробило дикое желание покурить, но я почти сразу же его пресек. Алена бы это точно не одобрила.

За окном светает.

Сколько же, черт возьми, времени прошло?

Снежинки, кружась, падают на дорогу, когда я наконец-то слышу пронзительный крик младенца. Мурашки проносятся по коже.

Осознание где-то тормозит, задерживается, но через мгновение до меня доходит, что мой сын родился!

Еще несколько минут мучительного ожидания, проведенного в каком-то полутрансовом состоянии, и мне разрешают вернуться в родильный зал. Перед этим акушерка наряжает меня в одноразовый халат, бахилы, заставляет надеть медицинскую маску и… спустя пару минут я вижу Алену.

Такая бледная и слабая, что первый раз за все время, у меня по-настоящему защемило сердце.

Какая-то подозрительная влага собирается в уголках глаз, когда я вижу ее искусанные до крови губы и слышу тихие слова:

– Я тебя не ругала, ни разу не ругала. Я тебя люблю.

Наклоняюсь над женой и бережно целую в нежную щечку.

- Спасибо, родная, за сына, - шепчу едва слышно, чтобы не потревожить крохотного человечка у нее на груди, что почти скрыт под пеленкой и руками жены.

Спустя бесконечно долгих пару часов, когда Алену переводят в палату, мне дают впервые подержать моего сына. Задумчиво разглядывая красное личико, ощущаю, как меня переполняет нежность и чувство ответственности за эту маленькую жизнь. Именно поэтому я не спешил взять его на руки сразу же, заботясь о том, чтобы малыш провел первые часы своей жизни в объятиях моей горячо любимой жены и его мамы. Внезапно я понимаю несколько вещей. Во-первых, что у меня на руках такой же человек, как и я, только маленький. Во-вторых, что я люблю его - своего первенца, названого Александром – в честь моего отца.

Одноместная палата выглядит почти как комната в хорошем отеле. Здесь все есть - холодильник, телевизор, душ, пеленальный стол.

Алена спит. Устала, измучилась…

До сих пор не могу поверить, что эта совсем еще молоденькая девушка пережила только что такое испытание, которое, должно быть, не всем под силу.

А ведь я уверял ее в обратном. Мысль молнией сверкает в мозгу — это осознание того, какой сильной может быть женщина!

Позже, когда я еду домой, меня охватывает какая-то пронзительная пустота из-за того, что оставил их там. Эмоции так зашкаливают, что приходится открыть окно, чтобы немного прийти в себя.

Вдыхая морозную декабрьскую свежесть, отчетливо понимаю только одно: я только что пережил сильнейший стресс и обрел такую любовь, которая, действительно, до последнего вздоха, до самого конца.

ГЛАВА 66

ГЛАВА 66

Алена

- Мне так волнительно, — шепчу негромко Мире, у которой, в отличие от меня, задорно блестят глаза. – Как думаешь, - беспокойно поправляю складки коктейльного платья нежно-абрикосового цвета. — Сашенька спит. Он ночью всего пару раз просыпался. Вдруг сейчас укладываться не захочет?

– Да брось, Алён! – перебивает Мирьям, ободряюще дотрагиваясь до моего плеча. — Я тебя умоляю! Да лучше Ангелинки никто с малыми не справится! – зеленые глаза полной уверенностью в подруге горят. — Она - настоящая волшебница во всем, что касается детей, – приподнимает изящно бровь. — Не зря Макс хочет не меньше четырех, – последние слова Мирьям почти тонут в смехе. Должно быть, Садулаева представила недовольно скуксившееся лицо лучшей подруги.

Нет, конечно же, я не сомневаюсь, что Саша с Каролиной в надёжных руках. Просто впервые за три месяца, я так далеко от своего маленького сыночка! Помимо воли мысли вихрем в голове пролетают.

Как он там без нас с Димой? Спит?

Капризничает? Тут же себя одергиваю. Ну, нельзя же так в самом деле! За пару