После кофе и десерта Кэтрин предложила вернуться в маленькую гостиную. Джулия вновь уселась в уютное кресло у камина и с благодарностью приняла от хозяйки рюмочку портвейна. Хотя интерьер дома Кэтрин весьма отличался от квартиры Габриеля, Джулии подумалось, что все специалисты по творчеству Данте обожают выпивать, сидя у камина.

— В Гарварде ваша жизнь начнется с чистого листа. Никто не узнает и малой толики того, что произошло здесь. А до этого времени постарайтесь проявить мудрость и больше не привлекать к себе внимания, — сказала Кэтрин, устремляя на нее пронизывающий, если не сказать суровый взгляд. — Репутация аспирантов, а в особенности аспиранток — материя хрупкая. В университетских кругах и сейчас предостаточно тех, кто склонен считать плоды таланта и упорной работы результатами чьих-то личных предпочтений и продвижения через постель. Хорошо, если вы не подадите ни малейшего повода усомниться в том, что все ваши достижения заработаны честно, посредством усердного труда.

— Профессор Пиктон, клянусь вам, на семинарах по Данте мне не делалось никаких послаблений. Я выкладывалась по полной. Потому он и попросил вас оценить результаты моей работы.

— Уверена, что это так. Но вы обманули меня. Должна вам признаться, это меня немного огорчило. — (Джулия с нескрываемым ужасом смотрела на свою руководительницу.) — Тем не менее я понимаю, почему не удостоилась вашего доверия. Полагаю, Габриель запретил рассказывать мне о ваших отношениях. На него я тоже сердита, однако я перед ним в долгу. Подробностей вам рассказывать не стану. — Профессор Пиктон задумчиво потягивала портвейн, глядя в пространство. — Когда я училась в Оксфорде, у тамошних преподавателей было постыдное обыкновение заводить романтические отношения со студентками. Иногда эти отношения соответствовали современным понятиям о домогательстве. Но бывали и случаи искренней любви. Я видела и то и другое. — Кэтрин уставилась на Джулию немигающим взглядом. — Мне известна разница между мистером Уиллоуби и полковником Брэндоном. Надеюсь, вам тоже.

* * *

На следующий день вечером Джулия пришла к Полу домой. Он пригласил ее на кофе, надеясь выслушать отчет о вчерашнем обеде у профессора Пиктон.

— Семестр закончился. Когда собираешься уезжать?

Джулия отхлебнула кофе:

— Я снимала квартиру до конца июля. Хочу поговорить с домовладельцем, чтобы позволил мне съехать в середине июня.

— После окончания магистратуры?

— Да. Отец обещал помочь с переездом.

Пол поставил кружку на столик:

— В июне я собираюсь в Вермонт. Ты могла бы поехать со мной. Я помог бы тебе перебраться на новое место.

— Отец хочет приехать на выпускную церемонию.

— Тогда поехали все вместе. Вы с отцом погостили бы у нас на ферме пару деньков, а потом мы отправились бы в Бостон устраивать тебя на новом месте. Ты собираешься поселиться в аспирантском общежитии?

— Пока не знаю. Судя по той информации, что мне прислали из Гарварда, поселиться можно будет не раньше августа. Значит, на полтора месяца нужно будет подыскивать жилье.

— У моего приятеля младший брат учится в Бостонском колледже. Давай я поговорю с ним. Спрошу, не знает ли он, где там можно снять жилье в поднаем. Половина населения Бостона моложе двадцати пяти лет. Студентов там — пруд пруди.

— Ты готов мне помочь с переездом и поиском жилья?

— Надеюсь, мне за это заплатят. Пивом. Кстати, я люблю «Кромбахер».

— Думаю, это мне по карману. — Джулия улыбнулась, и они чокнулись кофейными кружками. — Кто там на снимке? — спросила Джулия, указав на фотографию, запечатлевшую двоих мужчин и двух женщин. Фотография стояла на телевизоре, частично заслоненная игрушечным пингвином.

— Девушка слева — это моя младшая сестра Хизер. Рядом — ее муж Крис.

— А кто вторая девушка? — поинтересовалась Джулия, глядя на лицо симпатичной смеющейся молодой женщины, крепко обнимавшей Пола за талию.

— Хм, это Эллисон. — (Джулия тактично ждала пояснений.) — Моя бывшая подруга.

— Понятно, — сказала Джулия.

— Мы с ней остались друзьями. Но она работает в Вермонте, и общение на расстоянии — не по ней. Потому наши отношения и прекратились.

— Хороший ты человек. — Джулия смущенно передвинулась. — Наверное, мне не стоило этого говорить.

Пол поднес ее руку к губам и осторожно поцеловал костяшки пальцев.

— А я думаю, тебе стоит говорить обо всем, что у тебя на уме. Заявляю вполне официально: я тоже всегда считал тебя хорошим человеком.

Джулия улыбнулась и деликатно высвободила руку, чтобы своим жестом не обидеть Пола.

Около полуночи Джулия уснула у него на плече. Оба сидели на футоне почти впритык друг к другу. Пол мысленно представлял себе ощущения, которые он испытал бы, целуя и обнимая Джулию. Он уткнулся лицом в ее волосы и покрепче обнял за талию. Джулия шевельнулась, сонно пробормотала имя Эмерсона и спрятала голову на груди Пола.

Пол понял: нужно принимать решение. Если он намерен и дальше оставаться всего лишь ее другом, в дружбе нет места романтическим чувствам и их надо подавить. Он не может сейчас поцеловать ее или попытаться приласкать. Весьма вероятно, что Джулия и не захочет сближения с ним, даже когда ее разбитое сердце исцелится. Но Джулия нуждалась в друге, нуждалась в нем. Он не бросит ее в столь тяжелое для нее время, хотя ради этого и придется терпеть душевную боль, скрывая свои истинные чувства.

И потому вместо того, чтобы уснуть, держа Джулию в объятиях, Пол осторожно перенес ее в спальню и уложил на кровать. Он накрыл ее простыней и одеялом, убедившись, что ей тепло и уютно. Затем он взял подушку, дополнительное одеяло и отправился в гостиную.

Джулия крепко спала в кровати Пола, а сам он ворочался на футоне, глядя в потолок, и настроение у него было довольно паршивое.

* * *

В то время как Джулия спала в квартире Пола, Габриель сидел в гостиничном номере, глядя на дисплей ноутбука. Джереми Мартин, заведующий кафедрой и его непосредственный начальник, прислал ему очередное лаконичное электронное письмо. Джереми напоминал, сколько личного и политического капитала он вложил в «спасение задницы» Габриеля. Можно подумать, будто Габриель нуждался в постоянных напоминаниях.

Габриель оторвался от компьютера и посмотрел на кольцо, что носил постоянно. Он поборол желание снять кольцо и прочесть слова, выгравированные за внутренней стороне. Вместо этого, он принялся крутить кольцо, проклиная самую последнюю из своих неудач.

Из Гарварда ему прислали вежливое письмо, сообщив, что его кандидатура им не подошла и что на должность заведующего кафедрой они пригласили профессора Маринелли. Его провал был еще одним направлением, где он подвел Джулианну. Однако сейчас этот несостоявшийся взлет карьеры мало что значил для него. Что толку было бы появиться в Гарварде, если она его не простит?