еще по силам практически Кэп, - справился. Покувыркаться, правда, пришлось, не без этого.

Остановившись, наконец, я осторожно поднялся на ноги и с усилием стал разгибаться, чуть пошатываясь от головокружения. Потом был удар по голове и мир погас.

***

Я шел по городскому парку. Не знаю зачем. Просто вышел погулять, а ноги сами привели меня сюда.

Вчера меня выписали из больницы. Говорят, случай анекдотический: цветочный горшок на голову свалился. С восьмого этажа - кошка столкнула с подоконника.

Правда, еще говорят, что до этого я просто чудеса какие-то выделывал, ребенка из-под машины спас… А я и не помню ничего. Вообще ничего.

Точнее, у меня в голове такой странный сумбур и бардак творится, что я понять не могу, что вообще к чему: какие-то люди, лица, места, стрельба, детские лица, горы, море, сакура…

Пошел вот погулять и пришел в парк. Стою вот теперь, не знаю, что делать.

Увидел лавочку, захотел присесть на нее. Подошел, сел. А рядом девушка сидит. Симпатичная, рыженькая.

– А вы, разве, сегодня заниматься не будете? – окинула она взглядом мою повседневную одежду и удивилась.

– Заниматься? – переспросил я. – А должен?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Просто, вы всегда здесь в это время занимаетесь. Ушу, кажется. Каждый день.

– Правда?

– Да, – подтвердила она. – А вы разве не помните?

– Нет, – признался я и погрустнел. – Я ничего не помню. В больнице мне сказали, что это ре… ретроградная амнезия, – с некоторым трудом выговорил я сочетание слов, сказанное мне доктором, когда я признался, что ничего не помню.

– Вот как? – удивилась девушка. – А вы помните, как вас зовут?

– В больнице мне сказали, что меня зовут Василий Кирин. Что мне тридцать четыре года. Что я владелец своего зала восточных единоборств, где учу детей Карате, – честно признался я.

– Тридцать четыре? – удивилась девушка, глядя на меня. – Я бы вам больше двадцати двух не дала.

– Сам удивился, когда в зеркало посмотрел. Но говорят, что именно тридцать четыре. Просто здоровье идеальное, потому и сохранился так хорошо. Даже паспорт дали, – показал я извлеченный из кармана документ.

– Можно посмотреть? – спросила она. Я дал ей эту красивую книжицу со свой фотографией, датой рождения, отметкой о постановке на воинский учет и пропиской. Больше ничего интересного там не было. Она взяла, аккуратно его пролистала, снова вернулась к фотографии.

– И правда, только прическа и поменялась, – хмыкнула она. – С короткими волосами, вам больше идет, – улыбнулась девушка и вернула мне документ. Я тоже ответно улыбнулся.

Стало почему-то неловко.

– А как я обычно “занимаюсь”? – решил перевести тему я.

– Я, наверное, не смогу показать, – замялась она.

– А вы попробуйте. Я встану рядом, начну повторять, может быть что-то вспомню.

– Ладно, – чуть посомневавшись, решилась она.

Мы вышли на газон, где трава была слегка вытоптана, и похоже, что именно моими ногами. – Вы всегда начинали вот так, – медленно подняла она руки перед собой на уровень груди, будто бы позволяя стечь с них невидимой воде, потом так же медленно их начала опускать. Я повторил за ней. Движение и впрямь казалось знакомым. Я, доверившись этому чувству, начал двигаться дальше, так, как хотелось телу. Оно вело движение практически само собой, а движения всплывали в голове еще и еще.

Я двигался. Двигался дальше, вспоминая все новые и новые связки движений, рождаемые ассоциациями. И то, что вспоминалось, словно бы укладывалось на свои места, обратно в пазы моей встряхнутой памяти, заполняя пустоту и уменьшая сумбур.

– Красиво, – в восхищении сказала девушка, когда я разошелся настолько, что перешел сначала с двадцать четвертой на тридцать шестую, потом по аналогии и ассоциативной цепи на тридцать вторую форму кунг фу, после чего вообще перескочил на формы стилей “пяти зверей”. – Обычно ты останавливаешься на первых двух, повторяя их раз за разом. Иногда другие формы, но тоже медленные…

– Увлекся просто, – смущенно почесал в затылке я, закончив очередную форму, и поморщился от боли в ранке, оставшейся от удара углом горшка на голове.

– Ничего, – улыбнулась она. – Просто это так красиво выглядит…

– А как вас зовут? – спохватился я.

– Галя, – ответила она, стрельнула глазами и добавила. – И можно на “ты”. В конце концов ты почти на десять лет старше.

– Ничего, – улыбнулся я. – Зато чувствую себя ребенком, которого впервые выпустили на улицу. А хочешь, я и тебя научу? У меня должно это не плохо получаться, раз у меня дети тренируются, – вдруг пришла мне в голову интересная мысль.

– А давай, – улыбнулась она. – Но это, наверное, очень сложно…

– Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага, – процитировал я ей… кажется так говорил мне мой учитель, добавляя, что это Лао Дзы “Путь любви и благодати”. Учитель… один из. У меня было много учителей?

– На каком это языке? – удивилась она.

– На китайском, – не менее удивленно отозвался я, поняв, что действительно могу свободно говорить на китайском. И даже не только на нем одном. – Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага, – перевел я на русский фразу.

– Действительно, – согласилась она. – И я думаю, что постепенно ты все вспомнишь, ведь первые шаги уже есть, неправда ли?

– Действительно, – вновь смущенно почесал затылок я.

***

глава 51

***

Это было странно - наблюдать собственное тело со стороны, с высоты в пару метров. Хоть и не в первый раз уже подобное, а все равно по мозгам долбит, как тот самый цветочный горшок, что только что впечатался в череп этого тела.

Не так уж и сильно прилетело, кстати. Если бы не вот этот странный вылет из тела, то мог бы даже и не упасть от такого. Потер бы место ушиба, погрозил кулаком в верх, откуда эта герань прилетела, и пошел бы дальше.

Тут же…

Я “присмотрелся” к телу. Оно было в полном порядке, разве что кожу на голове немного углом горшка рассекло, можно бы и возвращаться…

Но тут окружающий мир как-то странно повело, и он стал двоиться. На земле лежало два тела. Оба они были моими.