— Открывай ворота, мать твою за ногу и об угол два раза!!!

— Ах ты ж…

Договорить стражник не успел.

— Что здесь творится? — разнесся над пустующей улицей грозный рык.

Я так и подскочила на месте… Этого не может быть! Отец в столице! Айден ведь рассказывал…

Ну или как минимум в Арпаде!

На секунду повисла тишина. Даже тот, кто со мной переругивался, замолчал. Как я ни вглядывалась, на стене никого не увидела.

А, к Трыну все это!

Если даже мне не показалось, хуже уже все равно не будет. Мне надо Айдена вытащить, а если я буду стоять здесь и ждать У моря погоды, Змеи попросту забудут о том, что им нельзя убивать. Память — она такая вещь, ненадежная.

— Откройте ворота! — Нет, я сейчас точно сорву голос.

Кажется, с той стороны Эгеса послышалось какое-то бормотание: порубежники поспешно отчитывались в том, что здесь, собственно, творится.

— Откройте ворота!

Шебуршание по ту сторону границы стало еще отчетливей, похоже, кого-то уронили (причем в полном доспехе, по крайней мере, грохот раздался соответствующий), а в следующий миг на стене заполыхали факелы, забегали люди. Сеточка зеленых искр, покрывающая калитку, через которую мы с Айденом выходили, медленно раздвинулась. Всю границу не открыли, но небольшой проход сквозь нее сделали. Единственный, маленький, но мне и его хватит.

Я рванулась вперед, калитка распахнулась… И я замерла, понимая, что мне не показалось.

Напротив меня стоял Калнас Конрад, великий кнес де Шасвар. Папа. А за его спиной столпились порубежники.

Ноги сами понесли меня вперед. Обняв отца, я спрятала лицо у него на груди:

— Папа, я…

— Магьярне Калнас Матильда, потрудитесь объяснить ваше поведение.

На меня как ушат холодной воды вылили.

Я выпрямилась, отстранилась от кнеса, отступила на шаг.

Меня почти месяц не было дома, я примчалась ночью, со стороны Мертвого Эгеса, в мужской одежде, с остриженными волосами, а от меня ледяным тоном требуют объяснений, вместо того чтобы просто спросить, все ли со мной в порядке?!

Я уже открыла рот…

И вспомнила про Айдена.

— Сейчас не время для объяснений, ваша светлость. Прежде я хотела бы попросить, чтобы кто-нибудь из солдат отправился в Мертвый Эгес к храму Вечного Змея.

Губы сами выговаривали пустые, ничего не значащие формулировки, когда у самой в голове крутилось: «Да помогите же Айдену!» Хотелось выкрикнуть это в полный голос, но вбитое в голову воспитание мешало сказать лишнее слово.

А порубежники, похоже, решили показать всю свою доблесть: со стены слышались крики, бряцало оружие, кто-то резко вспомнил, что полагается следить, чтобы из выжженного города не прибежала никакая пакость. Мимо кнеса просочились наружу несколько порубежников, вооруженных до зубов.

Факелы, крики, рассредоточение, проверка ближайших улиц. Все дружно изображают кипучую деятельность.

Только к разрушенному храму никто не идет! Если и осмотрели, то только два ближайших квартала! А Айден намного дальше! И он не справится один!

— Вы правы. Сейчас не время и не место. А потому я буду вам очень благодарен, госпожа Магьярне, — на лице ни кровинки, ни эмоции, — если вы прекратите молоть чушь, — в голосе прорезались грозовые нотки, — и отправитесь домой. А после этого мы с вами и поговорим.

А к Трыну, к Трыну, к Трыну все это!!!

К Трыну все эти любезности, к Трыну рассусоливания! Там Айдена сейчас убьют!

— Я не могу никуда ехать! Надо срочно послать кого-нибудь к разрушенному храму Змея, там…

— Господин офицер!

Рядом мгновенно нарисовался кто-то из порубежников, уж не знаю, тот ли, кого окликнул отец:

— Да, ваша светлость?

— Госпожа кнесна собирается домой и боится заблудиться. Проводите ее и оставайтесь с ней до получения дальнейших распоряжений. И главное, проследите, чтобы она больше не покидала дом. Дабы действительно не заблудиться.

Что?! Какой дом?!

— Отец, вы не понимаете! Там…

— Проводите кнесну, господин офицер!

И прежде чем я успела сказать еще хоть слово, меня за руку завели в Эгес.

Как-то очень быстро обнаружились небольшие дрожки — и откуда их только взяли?

Меня подсадили в возок и, не слушая никаких возражений, повезли по ночным улицам города. Уже оглянувшись, я увидела, как один за другим порубежники заходят внутрь, закрываются ворота и маг в сером вицмундире легкими прикосновениями замыкает границу.

Ох Вечный Змей! Я же не успела сказать, что границу нельзя закрывать! Она должна быть открыта!

Я схватила за руку сидящего рядом офицера:

— Остановите!

— Прошу прощения, госпожа кнесна, у меня приказ.

— Вы не понимаете! Границу нельзя закрывать, это провокаци…

— Простите, госпожа кнесна, я не имею права с вами это обсуждать.

— Да поймите же! Если граница не будет открыта до рассвета…

— Мы приехали, госпожа кнесна.

Дрожки остановились, и офицер, крепко удерживая мою руку, коротким жестом отпустил кучера и подвел меня к дверям дома.

Мать Рассвета… Что же делать…

Такое чувство, будто я преступница! За мной как тень ходит этот безымянный офицер, из дома не выйдешь, меня никто не желает слушать, а где-то там, в Мертвом Эгесе, погибает Айден!

Самое интересное, что мой конвоир решил подойти к поручению весьма ответственно: он разбудил дворецкого, завел меня в дом, как потребовал отец, и наотрез отказался из этого самого дома уходить. Рассыпался в извинениях, мягко улыбался и при этом совершенно не желал слушать мои требования.

В холл высыпали все слуги, и этот порубежник своими отказами попросту подрывал мой авторитет среди них! Мало того что я стою посреди комнаты в мужском платье, что само по себе неприлично, так еще и все мои требования игнорируют. И при этом ни слова не дают сказать ни об Айдене, которому нужна помощь, ни о границе, которую необходимо открыть!

Так, ладно, похоже, никаких здравых ответов я сейчас от этого офицера не добьюсь. Значит, надо подняться в свою комнату, чтобы хоть перестали глаза мозолить слуги, решившие, что раз хозяйка вернулась, то надо сразу показать, как ты усердно трудишься. Мне надо все-таки сообразить, чем помочь Айдену.

Поднимаясь по лестнице, я пыталась сопоставить все имеющиеся сведения. Айдена подставили. Когда я была в карете, выяснилось, что Айдена подставили, притворяясь им. Как сказал тот Змей — надев личину. Дальше. В карете со мной был не Эделред, а какой-то фений. Когда его подменили, я не знаю. Не знаю также, было ли известно об этом Айдену. А если да, зачем он ему рот завязал? Действительно чтобы не шумел или… чтобы не прозвучало другого голоса? Ох, чувствую, у меня сейчас голова от этих мыслей взорвется!