– Я сделаю тебе татуировку. Какие делают женам нагов. Советники приходили и готовы принять тебя, как мою жену при дворе. Видимо, испугались, что страна лишится лучшего своего полководца. И я хочу, чтобы все, кто видел тебя, понимали, что ты МОЯ! Только моя! – хрипловато и рвано выдохнул Эманор.

– Да ты ужасный собственник, как выясняется! – притворно возмутилась я.

– Да… – радостно сообщил лейдере. – Вот тут сделаю татуировку и тут…

Он нежно погладил ключицу, так что у меня дыхание перехватило, затем грудь… Втянул губами один сосок и другой. Я почти застонала от наслаждения, которое волной прокатилось по телу и жаром отдалось внизу живота.

– И вот тут и тут… – Эманор провел пальцами по моему животу, а потом проложил дорожку влажных поцелуев ниже…

– Я везде сделаю тебе татуировки. Чтобы даже в человеческой одежде никакой галдахре больше не усомнился, что ты принадлежишь только мне! – с трудом выдавил лейдере.

Ахнуть не успела, как Эманор соединился со мной и… мы поплыли по морю страсти.

Я гладила бугры каменных мускулов и отдавалась лейдере так, как еще никому в своей жизни.

Прижималась к нему и стремилась навстречу. А наг двигался, жадно целовал, гладил, словно не мог мной насытиться.

Сколько раз он излился, я не считала.

Я перехватила его регенерацию и мощь, а Эманор чувствовал мое желание…

Мы стали единым целым. Наг и его нари… Истинная пара на все времена.

И хотя в Гардавии еще бушевали страсти и новые законы грозили очередными смутами, нам было хорошо и спокойно. Потому что мы были вместе…

Попаданка на коронации

– Стелла! Я нарочно позвал сюда Варгора! Пусть полюбуется на твои татуировки! Жаль, что этот галдахре проигнорировал мое высочайшее приглашение. Впрочем, как и разрешение явиться на коронацию, – с победным видом шепнул Эманор, скользнув взглядом по рисункам на моих руках. Разумеется, расписывать всю себя под хохлому лишь ради того, чтобы муж был спокоен и не смотрел зверем на каждого мужчину в радиусе километра, я не разрешила. Однако несколько изящных узоров оплетали мои запясться браслетами и такие же скручивались на плечах в спиральки.

На древнем языке нагов эти орнаменты означали, что я жена высшего змея, при этом родственника императора. Естественно, что я его нари. Хотя одно следовало из другого.

Я ничуть не удивилась тому, что Варгор не только не пришел на торжество нагов, но и уволился из вуза. И, честно говоря, испытала облегчение.

Потому, что постоянно сталкиваться с ним в общих коридорах было невыносимо.

Я ощущала себя одновременно виноватой и обиженной, злой и досадливой. Я дала Варгору надежду на то, что мы еще можем стать парой, потому что поехала к нему в гости. Как бы я ни оговаривала, что это путешествие двух друзей и сослуживцев, я прекрасно знала, что маг рассчитывает на большее.

А еще я дико обижалась на Варгора за то, что умолчал об отказе Эманора стать императором нагов. Мы с колдуном ни разу эту тему не обсуждали. Однако я знала наверняка – маг был в курсе происходящего. И все равно сделал вид, что лейдере меня предал…

Ну не мог он не знать, учитывая общение Варгора с Мендрасом и де Ворлом.

Я злилась на судьбу, которая поставила меня перед таким выбором и столкнула Варгора с Эманором лбами. И досадовала, что оказалась яблоком раздора.

Пока в моей голове крутились подобные мысли, площадь, окруженная белокаменными дворцами знатных нагов, наполнялась народом. Мы с Эманором стояли на округлом возвышении, метрах в четырех над толпой.

Здесь же застыли и высшие сановники императора, придворные, и – собственно – Рельгор тель Ррах.

К слову, он очень походил на Ненталя, в отличие от Эманора. Встреть я их где-то случайно и не знай кто есть кто, решила бы, что Рельгор – брат погибшего императора, а мой муж – его кузен.

Так сказалась удивительная кровь первых после Дельвера – правящего клана нагов.

Когда площадь расцвела золотом, серебром, бронзой и зеленью – доспехами нагов и их хвостами… началось языческое действо.

Из шеренги советников повелителя вышел Гастарт. Старейших из них, которого я когда-то приняла за слугу императора. Причем самого возрастного из слуг, с сединой в каштановых волосах.

Он щелкнул пальцами и между теми замелькали зеленые искры какого-то интересного магического огня. Не такого к которому я привыкла.

Искры взмыли в воздух и осели на ладони Рельгора. Сплясали короткий причудливый танец, то вытягиваясь нитями, а то оседая шариками. И растаяли как дым.

Так новый император показывал, что в его жилах течет голубая кровь, неподвластная слабым чарам.

Затем Гастарт поставил в центре лба Рельгора алую точку – знак третьего глаза. Символ того, что император все видит и знает.

Следом на нового повелителя змей надели золотые доспехи с драгоценными камнями. Такие носил только император. Сановники помогли повелителю с застежками.

Корону правители змей не носили.

Ахнуть не успела, как Рельгор достал буквально из воздуха какой-то гигантский металлический столбик, высотой примерно в половину моего роста. Свил в кольцах – и тот превратился в бесформенный кусок железа.

Император демонстрировал высочайшее происхождение через возможность пользоваться зеввами даже так, как многие не могли. Просто что-то добывать сквозь пространство, даже не перемещаясь полностью.

И под конец показывал, что править будет жестко и бескомпромиссно.

– Так вот для чего нагам нужны хвосты, – в шутку шепнула я Эманору. Тот ответил на ушко, привычно щекоча горячим рваным дыханием и будоража. Аж мурашки побежали по спине, и словно мелкие угольки рассыпались по коже. Как всегда – на грани болезненного, невыносимого удовольствия…

Мы поженились два месяца назад, но ощущения еще оставались очень острыми…

– Они нужны еще много для чего…

– Например? – уточнила я, пока народ рукоплескал новому повелителю.

– Схватить свою женщину и не отпускать… – был ответ и губы Эманора коснулись моего уха. Меня бросило в жар.

– Кхм… Так вот что значит выражение «душить любовью»…

Когда обряд был закончен, площадь взорвалась восторженными возгласами.

Народ радовался новому правителю. Потому, что Рельгор обещал ужесточить законы и запретить знати издеваться над простолюдинами.

Аристократы безмолвствовали, глядя на нас с балконов своих замков вокруг площади.

Понимали, что это все, конец послаблениям. И, возможно, сожалели о Нентале…

Но было уже поздно.

Колесо власти сделало свой круг и вернуться назад уже не могло.