Раздалось несколько выстрелов из пистолета, но расстояние, к счастью для авантюристов, уже было слишком большим.

— Правьте на середину!.. — крикнул Мендоса, схватив аркебузу Де Гюсака и выстрелив во второй раз.

Стремительное течение подхватило каноэ, а волны вытолкнули его в правый рукав Маддалены. Не прошло оно и сотни метров, как вдалеке, вверх по течению, послышались выстрелы.

Еще одно каноэ неслось по серебрящимся водам Маддалены. В нем находились три человека.

— Там ли маркиз? — спросил дон Баррехо с некоторой тревогой. — Мендоса, ты все еще уверен в своей меткости?

— Да, если мессер Вельзевул не махнет хвостом, — ответил баск.

— У меня слишком много счетов с его превосходительством сеньором маркизом, моим соотечественником.

— Попробуем преградить им дорогу тремя выстрелами, — предложил баск, перезаряжая аркебузу. — Они еще далеко, но хороший стрелок вроде меня может достать их с двух тысяч шагов. Пусть подойдут поближе.

А со второго каноэ, несшегося с огромной скоростью по реке, беспрестанно палили. Трое находившихся в лодке людей, встревоженных криками их товарищей, стреляли наугад, в надежде на случайное попадание. Но — увы! — они не были ни флибустьерами, ни буканьерами, и пули пролетали слишком высоко.

— Теперь твой черед, Мендоса, — грубо сказал дон Баррехо. — Сердце мне подсказывает, что в той лодке сидит маркиз, тот самый маркиз, который убил моего соотечественника.

— Лодку сильно качает.

— Соверши чудо, дружище. Корабли флибустьеров тоже испытывают бортовую и килевую качку, тем не менее пули всегда находят цель на мостиках галеонов.

Баск взглядом оценил расстояние.

— По меньшей мере полторы тысячи шагов, — сообщил он. — Тут бы нужен был Буттафуоко. Во всяком случае, я попробую, чтобы успокоить тебя.

Он вытянулся на кормовой банке; упором аркебузе служил борт. А тем временем каноэ все яснее обрисовывалось на серебрящейся под луной поверхности реки.

— Готов? — спросил дон Баррехо, которого, казалось, охватило странное возбуждение.

— Молчи!.. — отрывисто сказал Мендоса. — Не приставай в такой важный момент. Не знаю, там ли маркиз, но дуло моего ружья его ищет. Я тоже ненавижу этого человека, приказавшего повесить знаменитого Красного корсара. Замолчите все!..

Дон Баррехо, Де Гюсак и даже индеец словно онемели и больше не заботились о своем суденышке, которое неслось по крутым волнам. Они повернулись к великолепному стрелку, следя за каждым его движением.

А бурный поток по-прежнему зловеще шумел.

Мендоса дважды поднимал аркебузу, чертыхаясь на бешенство волн, потом выстрелил.

— Промазал, — сказал он. — Дай-ка мне твою аркебузу, дон Баррехо, а ты, Де Гюсак, приготовь свою. Так я проверю все ружья… Не разговаривать.

Он взял ружье, протянутое ему грозным гасконцем, и снова начал целиться, тогда как каноэ испанцев продолжало подскакивать на волнах.

Раздался второй выстрел, а за ним — крик. На каноэ осталось лишь двое испанцев.

— А что, если маркиз убит? — спросил дон Баррехо.

— Луна светит ярко, но мои глаза не могут различить людей в каноэ.

Гасконец повернулся к индейцу:

— Ты, который все знает, чувствует и слышит, можешь ли ты сказать мне, кто убит? Молодой или старый?

Краснокожий поглядел на него, как смотрят на безумца, потом пожал плечами и сказал с легкой иронией:

— Я больше ничего не чувствую и не вижу.

— Стреляй, Мендоса!..

— Неужели на тебя нашло кровавое бешенство? — спросил баск.

— Там, в лодке, маркиз.

— Кто тебе это сказал?

— Никто, но я порой что-то могу предчувствовать, словно этот индеец.

И в этот момент на носу каноэ сверкнули две вспышки. Так ответили испанцы на выстрел баска, но, как уже было сказано, метко стрелять на таком расстоянии могли бы только флибустьеры и буканьеры.

Целились испанцы, однако, достаточно хорошо, потому что авантюристы услышали свист крупных пуль, использовавшихся в те времена.

— Так отвечай же, — сказал дон Баррехо.

— Спокойно, дружище, — сказал Мендоса. — Хочешь попробовать, я уступлю свое место.

— В данный момент я не смогу сделать абсолютно ничего.

— Тогда будь здоров! Этот маркиз вывернул тебя наизнанку, мой бедный друг.

— Согласен. Доверимся твоему ружью.

— Так-то будет лучше, — ответил Мендоса.

Он снова расположился на банке и долго целился в парочку, находившуюся во вражеском каноэ. Испанцы уже не отвечали огнем, словно они истратили все свои боеприпасы. Эхо выстрела долго гуляло в темных лесах, обрамлявших реку, заставив выскочить из воды нескольких кайманов. Мендоса обтер рукой вспотевший лоб.

— И все же, — сказал он, — я остаюсь одним из лучших аркебузиров среди флибустьеров и почти никогда не промахиваюсь, стреляя в человека.

— Значит, в этой лодке сидит сам дьявол!.. — воскликнул подавленный дон Баррехо.

— Да, кажется, именно там находится этот демон маркиз, — ответил баск изменившимся голосом. — Де Гюсак, дайте мне вашу аркебузу.

Минуту спустя прозвучал еще один выстрел, после которого трое авантюристов вместе с индейцем радостно закричали. Еще один испанец упал на дно лодки. Видимо, ему не суждено уже когда-нибудь подняться. Оставшийся в каноэ испанец застыл на носу, словно хотел бросить вызов стрелку. Его абсолютно черная одежда мрачно контрастировала в светлом потоке лунного дождя.

— Еще один выстрел, Мендоса, — сказал дон Баррехо.

Баск внимательно наблюдал за испанцем, который, казалось, принимал временами гигантские размеры, по крайней мере — в глазах авантюристов.

— Этот не упадет, — сказал он. — Дьявол его убережет.

Он три раза выстрелил, испробовав все три аркебузы, но черный человек по-прежнему неподвижно стоял на носу лодки. Ни одна пуля, похоже, его не задела. Мендоса выпустил из рук последнюю аркебузу и сказал:

— Только железо может убить этого человека. Я больше не решусь в него стрелять.

И в этот момент лодка на что-то наткнулась; от неожиданного толчка авантюристы попадали один на другого.

— Что случилось? — спросил дон Баррехо индейца, который первым поднялся на ноги.

— Мы сели на мель у другого речного островка, — ответил краснокожий, — и мне показалось, что нос лодки пробит, потому что вода начала прибывать.

— Это роковая ночь для последних флибустьеров!.. — воскликнул баск.

Предположение индейца оправдалось.

Каноэ было старым, источенным червями, и еще одного столкновения с мелью оно не выдержало; нос лодки наткнулся на какую-то массу, выступающую из речного песка.