Вот несколько примеров на эту тему из данной сводки:

«[Из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Ильинской МТС Азово-Черноморского края Воловика.]

…Утвержденный районными организациями хлебофуражный баланс по колхозам зоны деятельности Ильинской МТС явно преувеличен, в связи с чем указание краевого комитета партии об оплате колхозникам по 3 кг за трудодень по ряду колхозов не будет выполнено. В колхозе им. Розы Люксембург Алексеевского сельсовета урожайность озимой пшеницы определена в 8 ц с га, действительная же урожайность – до 7 ц…»

«[Из донесения заместителя начальника политотдела по ОГПУ Буялыкской МТС Одесской области УССР.]

…Колхоз им. Свердлова на 30 июля выполнил лишь 35 % плана хлебопоставки, остальной хлеб свез в амбары. Парторг Делиергиев получил санкцию секретаря райпарткома Пиперкова и начальника ПО МТС т. Комарова – вначале обеспечить колхоз полностью посевным материалом и 10 % отчислениями для колхозников, а потом вывозить в счет хлебопоставок.

В колхозе им. Буденного хлебопоставки выполнены также только на 35 %. В складах имеется 600 ц хлеба и у молотилки 200 ц зерна, предназначенного для ссыпки в амбары. Председатель правления колхоза Ватан получил от Пиперкова и Комарова такую же директиву, как и колхоз им. Свердлова.

Колхозу им. Дзержинского Комаров предложил не вывозить хлеб до тех пор, пока колхоз не будет полностью обеспечен семенами и 10 % авансов для колхозников. Прокуратурой председателю правления колхоза предложено сдать хлебопоставки»[480].

На «антигосударственные тенденции» в ходе уборки и хлебосдачи в 1934 г., которые неосознанно и осознанно поддерживали политотделы, указывалось в других информационных материалах НКВД в рассматриваемый период. Например, в сводке донесений заместителей начальников политотделов МТС от 15 августа 1934 г. был отмечен такой факт в деятельности Разделянской МТС Одесской области, когда во многих колхозах «с ведома» начальника политотдела и директора МТС оставлялись скирды хлеба для семян, «которые будут молотиться позднее»[481].

Приведенные факты о «защите» политотделами интересов колхозов были распространены, но все же в целом большинство из них решительно проводило в жизнь линию партии на безоговорочное выполнение колхозами установленных планов хлебопоставок и пресекало все действия руководства колхозов и МТС, нарушавших директивы и инструкции региональных и центральных органов по вопросам уборки урожая и госпоставок.

В связи с этим политотделы, например, вскрывали факты преуменьшения урожайности в колхозах, нарушения в сроках и нормах авансирования колхозников, влиявшие на темпы выполнения хлебозаготовок[482]. Они решительно выступали против директоров МТС, если те своими действиями ставили под угрозу государственные интересы. Например, по инициативе заместителя начальника политотдела по ОГПУ Успенской МТС был снят с должности и исключен из партии директор этой МТС Кузьменко за то, что, объезжая колхозы, давал правлениям следующую установку: «Засыпайте в амбары, нужно сначала обеспечить себя посевматериалом, выдать колхозникам хлеб по трудодням, а потом, что останется – будем вывозить по зернопоставкам»[483].

Уборочная кампания 1934 г., так же как и в 1933 г., сопровождалась использованием политотделами репрессий и административного давления на колхозников. В отличие от предыдущего года, в период уборочной 1934 г. политотделы инициировали массовые исключения из колхозов не только «начальства», замеченного в «контрреволюционной деятельности», но и рядовых колхозников, попавших в категорию так называемых «лодырей», «самовольных отходников» и т. д. В большинстве своем это были уже не «бывшие кулаки» и другие «контрреволюционные элементы», а колхозники из бедняцкой и середняцкой среды. Чтобы отрегулировать этот процесс и не допустить значительного ослабления трудовых ресурсов колхозов в результате репрессий, руководство НКВД проинформировало сталинское руководство о данной проблеме и влиянии на нее политотделов МТС.

Это было сделано в специальном сообщении Секретно-политического отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, подготовленном в начале августа 1934 г.

В нем сообщалось: «За последнее время в ряде районов и областей Союза отмечаются факты массовых исключений колхозников из колхозов. Исключению в основном подвергаются колхозники из близких нам соцпрослоек – бывшие бедняки и середняки. Формальным мотивом исключений в большинстве случаев является „рвачи“, „лодыри“, „самовольный уход в отходничество“ и т. д. В отдельных колхозах массовое исключение проводилось под видом чистки колхозов от социально-чуждого элемента. Так, в колхозе „Путь к социализму“ Камышинского района Сталинградского края исключено из колхоза 380 человек. Исключение проводилось на собрании, на котором присутствовало только 60 чел. Массовое исключение санкционировано начальником политотдела Востриковым»[484].

Работники политотделов нередко превышали законные рамки своих полномочий в обращении с колхозниками, нарушавшими производственную дисциплину. В ряде случаев за это они несли наказание, вплоть до увольнения и отдачи под суд. На эту тему характерен следующий пример из сводки донесений заместителей начальников политотделов МТС по ОГПУ от 19 сентября 1934 г. Заместитель начальника политотдела Дзюньковской МТС Киевской области УССР Ярон, проверяя состояние охраны в колхозе «Добробут», застав сторожа спящим, «набросил на его голову рядно и стал душить». То же самое он проделал с уснувшим около молотилки весовщиком[485].

Если в части исключений из колхозов за нарушения трудовой дисциплины колхозников и методов их принуждения к «добросовестному труду» были налицо несомненные «перегибы» в работе политотделов, то в вопросах контроля за соблюдением установленных правил уборки урожая и его сдачи государству, на наш взгляд, ситуация в 1934 г. была иной. Политотделы очень эффективно контролировали этот процесс и устраняли возникающие при этом нарушения со стороны руководства колхозов. Иллюстрацией к сказанному является спецсообщение УНКВД по Сталинградскому краю № 155412 о ходе хлебосдачи колхозами от 20 августа 1934 г.

Так, например, политотдел Кураевской МТС установил факт «саботажа» в колхозе имени Киквидзе, где председатель дал распоряжении молотить в первую очередь «сгребок», а «хороший хлеб» потом. При этом за двое суток молотьбы государству не было сдано ни одного килограмма[486]. Председатель колхоза «Красный пахарь» попытался сдать на ссыпном пункте «засоренный хлеб», а председатель колхоза имени Калинина – вывезти хлеб прямо из-под молотилки в колхозные амбары «под видом влажного», в то время как проверкой было установлено, что «зерно было вполне пригодно для сдачи государству». В колхозах Кураевской МТС политотделы пресекли деятельность руководителей колхоза «Тракторострой», которые «систематически пьянствовали» и «издевались над колхозниками, занимаясь рукоприкладством и не выплачивая им заработанные деньги за 1933 г.[487]