Ухватила рыжую богиню под локоток и угрожающе прошипела:

– Отвечай, куда мою тетушку подевала?

– Да все с ней хорошо! Мы предоставили ей возможность свидеться со старинным другом, вернее возлюбленным, который и стал отцом ее дочери.

Я моргнула и уточнила:

– Папенькой Йены?

Шалуна выразительно посмотрела на меня и бросилась к Оракулу:

– Я буду первой!

Предсказательница взмахнула руками, и в воздухе возник вихрь блестящих бело-сине-серебристых снежинок.

– Тяни карту! – велела госпожа Оракул рыжей Создательнице.

Девушка нацелилась, протянула руку и вытащила из снежной воронки серебристую снежинку, которая тут же превратилась в карту.

– Что там? – в нетерпении выкрикнула Шалуна, вглядываясь в изображение.

На ее лице появилось разочарованное выражение:

– А где любовь?

– Успеешь еще, налюбишься, – ответствовала ей полудайна. – А пока делом займись, вертихвостка!

Шалуна громко фыркнула, а гадалка поманила к себе моего батюшку. Тот во всеуслышание объявил:

– Что ж, пойду узнаю, что меня ожидает!

Папенька решительно протянул руку и вынул синюю снежинку. Всмотрелся в карту, нахмурился, а после просиял:

– Так вот как нужно делать! А я все думал, думал… А откуда ты об этом узнала… – Батюшка всмотрелся в гадалку и обескураженно изрек: – Так это и вправду вы, госпожа?

В зале наступила оглушительная тишина, музыканты перестали играть, гости затаили дыхание, и только магический указатель времени не остановил бег своих стрелок.

– Добро пожаловать на наш праздник! – выговорил папенька и поклонился полудайне.

– Оставьте церемонии, господин ир Велаис, – отозвалась она. – Я пришла сюда, чтобы дать вам всем советы, и надеюсь, вы примете их к сведению. – Гадалка обвела взглядом всех нас, остановилась на мне и поманила к елке.

Я нерешительно огляделась, а Шалуна подтолкнула меня вперед. Пришлось шагать к папеньке и Оракулу. Вихрь снежинок так сильно увлек меня своей сияющей красотой, что я невольно протянула руку, дабы удостовериться в том, что вижу настоящий снег. Одна из снежинок сама упала в мою раскрытую ладонь и превратилась в карту, лежащую рубашкой кверху. Дрожащей рукой я перевернула ее и посмотрела на картинку. Удивилась.

В ворохе золотистых кружев по проходу незнакомого храма шла невеста под руку со своим отцом. Лицо девушки было прикрыто фатой, но вот мужчину я узнала, им оказался мой родной папенька. Открыла рот, замерла – на возвышении под цветущей кроной Древа богов стоял Арриен, одетый в ярко-синюю гатору.

– Я не выйду за него замуж! – воспротивилась я и отбросила карту в сторону.

– Ой ли? – усомнилась гадалка, лукаво поглядев на меня.

– Вот не выйду и все! – объявила я во всеуслышание.

– Кхм, дочь… – Папенька взял меня под руку, а полудайна, еще раз улыбнувшись, вновь посмотрела в зал:

– Ну, кто еще желает узнать свое будущее?

– Я, – пискнула Латта, делая шаг вперед.

– Подойди, девочка, – разрешила ей госпожа Оракул, а меня потянул прочь родитель.

Младшая кузина долго вглядывалась в снежный вихрь, не решаясь взять карту, но потом, зажмурившись, все же протянула руку. Вгляделась. Кивнула и улыбнулась своим мыслям.

– Ты следуешь верному пути. Иди дальше и не сворачивай, – сказала полудайна.

Латта присела в реверансе, а Оракул снова повернулась к гостям.

– Ну а ты, дитя иного мира, – женщина поглядела на Искру, – отчего не подойдешь ко мне?

– Я не верю во все эти фокусы! – дерзко отозвалась Агнэя, повергнув тех, кто ее не знает, в оцепенение.

– А ты подойди, коли не боишься, – в тон ей откликнулась полудайна.

– Было бы чего бояться, – невежливо проворчала Искра, вышла к елке и смело вытянула снежинку.

Посмотрев на карту, девушка прищурилась, усмехнулась – невесело так – и произнесла:

– Ничего нового!

– Значит, ты должна подумать, – ответила ей госпожа Оракул. – И очень-очень хорошо подумать. – Затем полудайна снова посмотрела на гостей.

– Кто здесь еще смелый?

К ней вышел Ждан, уверенно потянулся к снежинкам, посмотрел, замер. Потом отмер, крякнул, а полудайна усмехнулась:

– Только женись для начала, парень!

Витязь покраснел, а мой папенька сразу догадался, в чем дело, и пообещал:

– Госпожа, я прослежу за этим.

– Можно теперь мне погадать? – в нетерпении выкрикнула Тинара.

– Я жду всех вас, – последовал ответ, и сестрица отправилась к полудайне.

Поводив пальцем перед кружащимся вихрем, словно что-то отсчитывая, младшая вытянула снежинку. Всмотрелась, нахмурилась и спросила:

– А почему лицо учителя скрыто?

– Потому что тебя ждут весьма увлекательные учебные будни, – загадочно улыбнулась в ответ гадалка.

– Да-а? А как это?

– Просто уделяй учебе больше времени, – посоветовала Оракул.

– А теперь мне погадайте, пожалуйста, – вперед выскочила Лиссандра.

Полудайна жестом пригласила ее подойти к ней. Рыжая с радостной улыбкой буквально вбежала в вихрь. Выбравшись оттуда, она судорожно сжимала в руках карту. На волосах кузины блестели капельки воды от стремительно тающего снега. Всмотревшись в карту, Лисса явно озадачилась, а полудайна со вздохом пояснила:

– Да. Тебя ждут слезы – горькие, безнадежные… Так бывает, девочка.

Лиссандра открыла рот, но госпожа Оракул уже смотрела на Йену:

– Теперь твоя очередь!

Кузина ослушаться не осмелилась и довольно быстро вышла к елке. Вынула снежинку, призадумалась.

– Давай погляжу… – Полудайна тоже склонилась над картой. – Гм, я вижу, что тебя ждет долгожданное признание, вот только тебя оно совсем не обрадует. Ты побежишь от своего возлюбленного, словно от огня, – сообщила госпожа Оракул и перевела взор в зал.

Гости в нерешительности переминались с ноги на ногу. Тогда гадалка просто махнула рукой, и к елке вынесло мужа одной из подруг матушки. Он опешил поначалу, потом собрался, усмехнулся в пышные усы и потянулся к снежинке.

К концу ночи я с трудом сдерживала зевоту. Проводив Искру домой, помахав на прощанье Шалуне, я покинула главный зал и со спокойной совестью отправилась спать.

– Нилия, давай же! Просыпайся! – Кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Я открывать глаза не желала, но тряска все не прекращалась, а послышались еще и рыдания.

Вскочила с кровати как ошпаренная и огляделась. За окном еще только-только рассвело, будила меня Йена, а на краешке кровати сидела Лиссандра и захлебывалась от рыданий.