В политику его привел случай – он работал директором типографии, и ему удалось получить предвыборный заказ на агитационные материалы, очень крупный. В процессе выполнения он познакомился немного с политической кухней и решил попробовать себя в политике и сам.

В партию власти ему хода не было. У него не было ни влиятельных родителей, ни связей, ни знакомств, и самое главное – он не прошел теми коридорами, какими обычно проходят примыкающие к партии власти. Он ни дня не был госслужащим, никогда не работал ни в одном ФГУПе или МУПе. Следовательно, ему оставалась дорога только в оппозицию.

Российская же оппозиция представляла собой весьма впечатляющее… дерьмо.

Конец нулевых. Окончательно стало понятно, что «Путин – это надолго». За бортом осталось немало тех, кого сбросило с корабля при его лихом развороте. В том числе людей, некогда особо приближенных к первому президенту России Ельцину. Это были люди уровня министров, вице‑премьеров и даже премьеров. Они никому не были нужны и остались не у дел. Их не преследовали, как при Горбачеве, их не расстреляли, как при Сталине. Их просто отодвинули в сторону, где они встретились с представителями старой «демшизы», которая в девяностые во власти не была, потому что органически власть не переносила. И те и другие относились друг к другу, мягко говоря, без любви – но ситуативно объединялись, потому что выхода другого не было.

Хотя для них лучшим выходом было бы просто уехать.

Проблема была в том, что эти люди ненавидели Россию. Не коммунистическую, или тираническую, или имперскую Россию – а просто: Россию. Эти люди были воспитаны совсем в другой, западной системе ценностей, которая с первой по территории страной мира была несовместима. Они понимали – хотя никогда не говорили об этом вслух, – что Запад не примет Россию никогда, и чтобы действительно войти в западный (или цивилизованный) мир, как они мечтали, надо разрушить страну. Тупо потому, что современная Европа – это сложная система взаимозависимостей, и присутствие в ней игрока размером больше всей Европы, вместе взятой, – невозможно. А они хотели в Европу. И они ненавидели тех, кто не дал им разрушить Россию в девяностые. Ведь если бы не это – они бы уже входили в Европу.

Бельский был совсем не таким, он был чужд оппозиции и сам всегда это понимал. Потому что у него была нетипичная для оппозиции национальность – русский и нетипичная национальность жены – русская, потому что он не проходил первичные школы русофобии, не участвовал в дискуссиях и вообще не понимал, для чего надо разрушать Россию. Они понимали – а он нет. Именно поэтому они терпели друг друга, Бельский и оппозиция. Но оппозиции Бельский был нужен, потому что в 2003 году оппозиция катастрофически провалилась на выборах, и с тех пор ни разу ей не удавалось попасть в Думу. Хоть они и не говорили откровенно, какова цена вхождения в западный мир люди это понимали и не голосовали за них. А Бельский легко собирал митинги, потому что не был русофобом и не ставил людей перед мучительным выбором – власть или Россия. При Бельском можно было ненавидеть власть и любить Россию.

Тем не менее оппозиция передала данные о Бельском британской и американской разведке, и те взяли его в разработку. Они понимали, что Бельский далеко не идеальный кандидат, он не жил на Западе, у него нет жены‑американки, и он не наворовал столько, чтобы иметь счета на Западе. Но американцы и англичане, устав от бесплодия других оппозиционных кандидатов, решились вложиться и в Бельского. Для чего начали приглашать его читать лекции и семинары, участвовать в дискуссиях, пройти школу молодого политика – и так далее.

Бельский все эти предложения принимал, хотя предавать Россию по‑прежнему не собирался.

Но в нем все‑таки был изъян, даже два. Первый изъян – он был человеком своего времени. Родителей‑бизнесменов постоянно не было дома, он во многом рос сам по себе. Постсоветская «корпоративная культура» научила его «офисной жизни» – врать, предавать, подставлять, гнобить… это везде и всюду есть, но теперь представитель этой «офисной культуры», плоть от плоти и кровь от крови – занял главный кабинет в Кремле. И второе – он не верил в то, что англичане и американцы хотят уничтожить Россию. Когда к нему приходили и говорили, что хотят всего лишь сотрудничать, совместно работать над мировыми проблемами, зарабатывать деньги – он в это верил. Его торговля на рынке ценных бумаг ограничивалась очень небольшим депозитом, и он в сущности не понимал, что такое бизнес. Бизнес – это машина для зарабатывания денег. Большой бизнес, котирующийся на бирже, – это машина для зарабатывания огромных денег. Конечно, можно и напечатать. Но такое удовольствие доступно очень немногим… Ротшильдам, Рокфеллерам, например. А что делать остальным? Количественные смягчения, проводимые центробанками, наводнили балансы банков и фондов деньгами. Но их надо было вложить. Не потерять. И желательно – заработать. В свое время азиатских тигров сначала вскормили, потом отправили на убой – чтобы скупить бизнес по дешевке. Теперь – настала очередь России.

Когда в России образовался вакуум власти – американцы схватились за голову. Вопреки общераспространенному мнению они вовсе не желали топить или дробить Россию: появление новых ядерных государств на карте мира было их кошмаром, тем более что после украинского прецедента ядерное оружие никто по‑хорошему не отдаст. Опросы показывали высокую вероятность наступления в России нацистской или военной диктатуры. Пример Ирака все помнили – как попытались назначить демократов и что из этого вышло в постдиктаторской стране. Тут – могло быть так же, плюс две с лишним тысячи ядерных боеголовок.

Тогда американцы переиграли все в последний момент – и буквально заставили депутатов Думы, настроенных строго демократически, проголосовать за Бельского, который всегда позиционировал себя как «немного правый».

Так Бельский оказался у власти. Не имея ни команды, ни партии, ни поддержки.

Партию ему с грехом пополам сколотили. Поддержка тоже пока была – хотя рейтинги падали. Но за пятки уже хватали волки, и Бельский понимал, что выборы ему не выиграть. Ему в лучшем случае давали тридцать процентов голосов во втором туре, а этого мало. Из преследователей – ближе всего были национальные демократы, во главе… теперь во главе с Ющуком. Поразительно, но Баринов, теневой лидер партии, не воспринимал Бельского вообще никак – несмотря на то что тот был президентом страны. И это было его ошибкой.

Потому что Бельский был не просто президентом России. Он вырос от начальника юридического отдела до директора. И от коммерческого директора до директора. Тот, кто хоть немного знаком с московскими офисными джунглями, с нравами, которые в них царят, понимал, что это значит…

Бельский уже решил, что Баринов ему помеха. И его надо убрать.

С этой целью он начал искать контакты с теми, кто мог быть ему в этом союзником. Он понимал, кто ему нужен, тот, кто не на первых ролях в национал‑демократах, но хочет быть первым. И так хочет, что готов подставить и убрать своего первого. Такой человек нашелся. Это был Константин Николаевич Ющук.

Бронированный «Мерседес» уже вкатывался в Кремль через Боровицкие ворота… тяжелый, как колесо истории…