– Я про вас с Полинкой знаю. Вопросов нет… просто по‑другому не получалось передать. Сам понимаешь.

– Вопросов нет, – сказал я.

– Да есть вопросы… Как думаешь, зачем Куликова грохнули?

Я пожал плечами.

– Мне‑то откуда знать?

– А надо. Надо, пока нас всех на мясо не пустили.

Я скептически хмыкнул.

– А не надо так к этому относиться. Одно дело, Сань, когда против тебя отморозки. Террористы. Прочее. И совсем другое – когда государство… Вот, посмотри.

Я взял планшет, запустил ролик. Лица были знакомыми, съемка – скорее всего, оперативная.

– Здорово.

– Это Женева. Шестнадцатый год. Баринов, Левитанский, третьего, надеюсь, представлять не надо?

А зачем представлять? Розенблат. Второй по деньгам олигарх Украины, который очень‑очень хочет стать первым. И, возможно, первым не только в Украине. А нефтяные скважины у украинских олигархов в девяностые уже были…

– И что?

– Баринов – конченая мразь.

– Константин Николаевич, – сказал я, – если начистоту… вы только что это поняли?

– Да не только… – досадливо сказал Ющук, – ты должен понимать, в политике нормальных людей нет. Все дерьмо, от начала и до конца списка. И я дерьмо, если хочешь знать. Может, когда‑то и не было этого – когда таких денег в политике не было. Но сейчас они есть. И нам с этим приходится жить. Мы живем… но тут речь не за деньги. Тут речь о том, что Баринов решил всех под распил пустить.

– Не понял?

– В шестнадцатом Баринов ездил в Женеву. Не сам – от имени группы товарищей. Всем было понятно, что Папа должен уйти. Потому что слишком долго у руля, потому что сама его фамилия вызывает на Западе аллергию. Нам было конкретно сказано: нормализация отношений возможна, но без Папы у власти. Это что‑то вроде символической жертвы. Договоренности были выполнены, Папу ушли. Но Баринов зазвездился и вышел за рамки. Как думаешь, чьими деньгами финансировалась наша кампания?

Я пожал плечами.

– Деньгами Розенблата. Смотрящим от него был Куликов, его гарантией было то, что Куликов – формально лидер партии. Но Баринов договорился с Левитанским о взаимной поддержке. После чего Баринов и Кухарцев завалили Петю, он им больше стал не нужен. И Семену деньги не отдавать. Понял?

Я пожал плечами, давая понять, что ко мне это отношения не имеет.

– Проблема в том, что Левитанский – это Ротшильды. И теперь Баринов рвется к власти. По трупам. Что будет с Россией, если до нее дорвется Баринов – ты понимаешь, да? Короче, надо делать.

– Делать что? – спросил я.

– Не надо этого, Саша, ты все понимаешь. У меня все‑таки высший допуск к гостайне. И дело твое я посмотрел. Но Баринову про это не сказал, соображаешь? А мог бы.

И сейчас могу.

– Если сейчас сидеть сложа руки, Баринов придет к власти. Потом он начнет избавляться от тех, кто был рядом с ним…

– Сколько? – перебил я.

Ющук выдохнул.

– Половинки хватит? – и сразу уточнил: – В евро…

С Бобенковым я встретился на следующий день, опять на стрельбище. Лучшее место, чтобы избежать прослушивания.

Бобенков выслушал, усмехнулся.

– Скандал в благородном семействе… твою мать.

– И что делать… для начала – это правда?

Бобенков положил ружье – он стрелял из дорогого Cosmi, – посмотрел вдаль, где автоматы неутомимо выдавали в воздух под выстрел глиняные тарелочки.

– В принципе, правда, – сказал он, – по крайней мере, начало точно правда. Все понимали, что пока Папа у руля, нормального торга с Западом не будет. И все понимали, что нужно какое‑то свежее лицо. Вот… получили.

– А что… Бельский должен был быть?

– Нет, должен был быть еще похуже. Бельский, если так задуматься, не худший вариант. Он, по крайней мере, умеет что‑то иное, чем вылизывать начальственную задницу. Проблема несколько в другом… Когда двадцать почти лет в стране ничего не происходило – потом события начинают происходить очень быстро. В нормальном мире постоянно происходит перераспределение… собственности, власти, потоков. В соответствии с текущей ситуацией. У нас это происходит намного реже, нормальные процессы блокированы – и потому это происходит обвально и с кровью. А может, и наоборот… потому и происходит как можно реже, потому что у нас поделить без крови никогда не получалось. Такая вот… политэкономия. Он тебе сколько предлагал?

– Ющук? Полмиллиона евро.

– А ты?

– Сказал, что подумаю. Но я откажусь. Я не дурак.

– Это хорошо. Проблема в том, что если тебе предложение делает председатель Государственной думы – он его тебе делает не для того, чтобы ты отказывался. Но… по возможности помогу. Хорошо?

– Хорошо.

На самом деле подслушивающее устройство было. Оно было вмонтировано в микрофон дорогих стрелковых наушников Бобенкова. Их ему подарили товарищи по партии на день рождения…

Москва, РоссияСколковское шоссе28 августа 2018 года

Слушай, сын мой, и прими слова мои – и умножатся тебе лета жизни. Я указываю тебе путь мудрости, веду тебя по стезям прямым. Когда пойдешь, не будет стеснен ход твой, и когда побежишь, не споткнешься. Крепко держись наставления, не оставляй, храни его, потому что оно – жизнь твоя. Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по пути злых; оставь его, не ходи по нему, уклонись от него и пройди мимо; потому что они не заснут, если не сделают зла; пропадает сон у них, если они не доведут кого до падения; ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения. Стезя праведных – как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня. Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо что споткнутся…

Соломона, 4

Кухарцев был испуган. Впервые за долгое время – он был сбит с толку и испуган…

Его отношения со Святославом Бариновым были очень и очень неоднозначные. Действительно, изначально Баринов был не более чем представительским лицом, управляющим активами для группы чекистов, которые по понятным причинам не могли светиться. Кухарцев был его куратором. Но те люди, которые доверили ему активы, теперь были мертвы, и руку к этому приложил именно Кухарцев. В отношении последнего началось расследование о коррупции, Кухарцев его предупредил – собственного начальника – и помог ему сбежать в Панаму… где люди Кухарцева убрали его и выкинули тело в океан с бетонным блоком на ногах. Слил информацию в прокуратуру тоже Кухарцев с подачи Баринова, и он же потом поспособствовал тому, чтобы дело дальше не пошло и было закрыто с признанием подозреваемого погибшим. Все было правильно. Эти люди создавали систему, криминальную насквозь, в которой они воровали из бюджета, сотрудничали с кем угодно, включая «Аль‑Каиду», торговали наркотиками, убивали, – но эта система по отношению к ним была столь же жестокой и беспредельной, как они сами. Они не могли наслаждаться деньгами, они не могли передать их по наследству, и даже если они теряли деньги, они теряли их только вместе с жизнью.