8 января, четверг, время 09:05.

Северная оконечность Кареджской косы(1).

Скоро пропишусь здесь. На этот раз отправляем цистерны с горючим, инженерно-аэродромный батальон и сопутствующее оборудование. Первая цистерна выволакивается на лёд. Она на огромных лыжах стоит, объём двадцать пять кубов. Вообще-то она тридцатикубовая, но нарочно не доливаем пять кубометров, чтобы не тонула, если провалится.

Вся конструкция тянет на двадцать три тонны, потому и опасаюсь. Маршрут, пролегающий через зоны льда метровой толщины, почти идеальная прямая. Жидкокислородная установка сработала. Не было у меня никаких сомнений, что так и будет. Вопрос только в эффективности. Докладывали, что наращивание толщины льда оценивается в восемь-десять сантиметров. За счёт лежащего на льду снега, так-то замучаешься этот каток водой заливать.

Очень хочется перебросить Т-34, но не знаю, получится ли. По всем расчётам метровый лёд должен выдержать, только всегда есть нюансы. Каждый прошедший по льду танк уменьшит своими гусеницами толщину льда на два-три сантиметра. А то и на пять. Пройдёт три-четыре танка, а пятый провалится…

Кстати, в той реальной и предельно трагической истории, когда страна стояла на краю гибели, тоже могли применить жидкокислородные установки. И на несколько недель раньше открыть «Дорогу жизни». И укреплять её периодически.

Я б ещё организовал навес из масксети. Получился бы такой тоннельчик, который с воздуха не увидишь. Не знаю, насколько это возможно, всё-таки несколько десятков километров, но почему нет? Ради спасения-то Ленинграда? Хотя самое главное для его спасения уже сделал. Сделали.

— Запускаем, товарищ маршал? — мне в лицо заглядывает майор Соломкин, комендант этой площадки. Такой весь округлый в своём бушлате и румяный. На подъёме парень работает, в режиме незнания никаких отказов от маршала Павлова.

— Стартуй.

Майор немедленно поворачивается к впечатляющей масштабом и необычностью упряжке.

— Начать движение! — и рукой резко вниз.

Три троса, прицепленные к цистерне, натягиваются. Ни за что так не сделаешь, чтобы толчок от нескольких тягачей идеально совпал в моменте. Поэтому цистерна сначала вздрагивает, скрипит полозьями и медленно-медленно начинает сдвигаться.

Её тянут три самолёта(2). Широко ухмыляюсь. Яки оправдывают своё название с неожиданной стороны, выполняют функцию именно тягловых животных. Ещё одно моё ноу-хау.

— Простите, товарищ маршал, — несмело обращается майор Соломкин, — но я, честно говоря, не верил, что так можно. Что сработает.

Насмешливо смотрю в его сторону.

— Товарищ майор, я — маршал и ничего с кондачка не делаю. Попросил ребят на авиазаводе проверить. Один Як тащит гружёную до отказа трёхтонку по накатанному снегу. При включённых на ней тормозах.

— А чего вы хотите, товарищ майор? У Яка мотор на тысячу лошадей.

Таких коней точно никто не использовал. А если что, они и взлететь могут. Только вручную придётся трос отцеплять. Вооружённые пушкой и пулемётами крылатые пегасы, едрит твою налево.

Тот же день, время 13:10,

г. Волхов, штаб маршала Павлова.

— Вот теперь можем и поговорить, — завожу генерал-лейтенанта в свой кабинет, довольно скромный закуток, если быть объективным.

— Я, Валериан Александрович, предпочитаю жить по древним заветам. Как там в сказке про бабу-ягу сказано? Сначала накорми, напои, и только потом с расспросами приставай. Что у тебя случилось?

Бывший генерал-полковник, а теперь генерал-лейтенант Фролов, командующий Карельским фронтом, лично прибыл. Что за беда?

После сытного обеда любой человек не склонен к излишнему волнению. Да и моя реакция его успокоила, не только обед. Не дал ему рот раскрыть, пока в столовую не сводил. Он, конечно, по многим делам приехал, вопросы снабжения, то, сё… это понятно. Но что-то его серьёзно гложет. Пока он собирается с мыслями, позволяю себе закурить. Предварительно открыв маленькую форточку.

— Понимаете, Дмитрий Григорич, — медленно начинает разгоняться генерал, — мы скрытно наращиваем силы, но моя разведка доносит, что финны усиленно готовят мощную оборону.

— Какой глубины оборона?

— Если учитывать дальнобойную артиллерию, то до восьми километров.

— А если не учитывать?

— Километра полтора-два. Три линии.

Прикидываю своё, задумчиво пуская кольца в окно.

— Это хорошо…

На мои слова Фролов слегка цепенеет.

— Простите, Дмитрий Григорич, что же в этом хорошего? Финны знают, что мы ударим в этом месте, а вы сами говорите, что известное действие обрекает его на провал.

— Есть ещё один принцип, который главнее, — сажусь за стол. — Нет никаких абсолютно верных истин. Да, финны знают, что мы ударим по Медвежьегорску. А чего бы им не знать, если эту информацию я им сам слил?

Обожаю такие моменты. Полминуты с трудом удерживаюсь от смеха, глядя на ошеломлённого генерала. Нет, хохотнул всё-таки.

— Расчёт именно на это, — справляюсь с весельем и объясняю. — Пусть финны считают, что контролируют ситуацию. Они видят, что подходят подкрепления и вооружения, но единственное, что они не должны знать, это про появление БМ-13. Ты получил дивизион?

— За ним и приехал, в том числе.

— Вот и замечательно. Лично проконтролируешь маскировку при отправлении. И об остальном позаботишься. Если надо, держи их за сто-двести километров от линии фронта, а подведёшь только по сигналу. Хотя что-то я маханул с двумястами километров. Хватит пятьдесят-семьдесят. Чтобы ты за пару часов успел их подвести.

— Саша, организуй чайку, — выглядваю за дверь.

— А теперь, раз ты здесь, давай накидаем план действий, которые ты начнёшь по сигналу «Тайфун», — замечаю за собой новую страстишку: слабость к звучным названиям. — Сигнал получишь по радио в зашифрованном, естественно, виде.

— Я всё-таки не пойму, Дмитрий Григорич, — Фролов обхватывает обеими руками алюминиевую кружку с парящим чаем. — Атаковать укреплённые рубежи, мы непременно кровью умоемся.

— Не умоетесь, — после очередного глотка решаю, если не приоткрыть карты, то хотя бы придать уверенности. — Сейчас тяжёлые бомбардировщики отрабатывают точность бомбометания. Требование простое, чтобы из четырёх-пяти бомб хотя бы одна попадала в круг диаметром пятнадцать метров. После того, как авиаполк пешек обработает сотыми фабами передний край финнов, да после удара «катюшами», никаких укреплённых рубежей у финнов не останется. Твоей задачей, с которой ты можешь и не справится, будет догнать их. Улепётывать они будут шустро.

Далее приступаем к прорисовке подробного плана. Занимаемся этим до вечера, перед уходом Фролова я его утверждаю в штатном порядке.

9 января, пятница, время 09:25

Хельсинки, президентский дворец.

— Вы уверены, что русские ударят именно здесь? — Ристо Рюти сквозь очки смотрит на точку карты, в которую упёрся палец Маннергейма.