– А вы откуда знаете? – испугалась я.

– Это не важно, надо спешить. Сегодняшняя ночь – твоя. Используй ее так, как велит тебе сердце. – Женщина снова улыбнулась. – А теперь переоденься поскорей, не теряй драгоценного времени.

Я отвернулась и стала переодеваться, сам процесс доставлял мне неслыханное наслаждение – платье было словно сшито на меня, а ткань удивительно мягкая, обволакивающая. Женщина подвела меня к зеркалу, сама расчесала мои волосы золотым гребнем и надела мне на голову усыпанную бриллиантами диадему. Я чувствовала себя Золушкой за полчаса до бала. Причем не Бала Вампиров…

– Будь счастлива! – напоследок пожелала мне дама, с улыбкой отступив в глубь комнаты.

– Но… я даже не знаю, как вас зовут?

– Для тебя просто бабушка Элизабет, дитя мое…

Отвлекшись на собственный сногсшибательный вид в зеркале, я прозевала момент, когда она исчезла. Но, услышав звук открывающейся двери, обернулась, увидев вошедшего Алекса. Раскрыв рот, он уставился на меня, так же как и я на него. На командоре был синий бархатный костюм, жакет, зауженный в талии и стянутый поясом. Длинные рукава с разрезами свисают, а под жакетом белая нежная шелковая рубашка. Я хотела было прыснуть со смеху, но что-то меня удержало, по правде, и смеяться-то было нечему.

Алекс быстрым взглядом окинул комнату и снова уставился на меня.

– Э-э, неплохо выглядишь, – смущенно пробормотал он.

– Ты тоже, – сказала я, отчего-то покраснев и опустив голову. – Может, поужинаем, раз уж стол накрыт, – предложила я. И он, споткнувшись два раза, поспешил отодвинуть мне стул, сев напротив.

С минуту мы неподвижно сидели на своих местах, косясь на изысканную сервировку и обильную еду, которой был заставлен стол.

– Эх, жаль, что мы сыты, – заметила я.

– Да, жаль, что мы с банкета, – согласился он.

Конечно, то, что он сидел рядом, волновало мое сердце, тем более что романтичней обстановки не придумаешь. Все это, конечно, действовало, и даже стыдно признаться в том, чего мне сильней всего хотелось сделать в этот момент, но я, само собой, не решилась… В конце концов мы выпили по бокалу шампанского, чтобы не сидеть просто так.

– Что там делает агент 013? – спросила я, решив начать разговор. Затянувшаяся тишина несколько напрягала. Я отправила оливку в рот и снова глотнула вина, не сводя глаз с Алекса в ожидании ответа.

– Он там с графом играет в чехарду. А меня забрала какая-то настойчивая девушка, завела в отдельную комнату и буквально заставила переодеться. Я уж думал, что… а она просто привела меня сюда. Ничего особенно не объясняя, но я почему-то пошел. Как бы нелепо это ни звучало, но… это так, – словно оправдываясь, признал Алекс, увидев мой остекленевший взгляд. Но произошло это по другой причине. Я подавилась оливкой. Потом долго кашляла, а командор хлопал меня по спине, пытаясь помочь.

Я раскраснелась от кашля и в конце концов сумела выдохнуть возмущенно:

– Эй, не так сильно!

– О! Прости, пожалуйста…

Он тут же вернулся на свое место. Опять тишина. Все равно надо о чем-то говорить…

– Слушай, давно хотела тебя спросить, а сейчас, наверное, самый подходящий момент из всех. Тогда, на Чукотке, когда вы с котом оставили меня в снежной яме… Ты, кажется, сказал, что неравнодушен ко мне? Хотя вытаскивать из ямы и не думал – это я тоже заметила… Извини, если я ошибусь, но… э-э… твои слова значили, что… ты меня любишь? – набравшись храбрости, выпалила я на одном дыхании.

– Да, конечно, люблю я тебя, – подтвердил Алекс спокойным и уверенным голосом, глядя на меня грустными глазами. И почему-то эти простые слова и интонация, с которой они были произнесены, так на меня подействовали, что я вдруг почувствовала, что не могу больше говорить, не хватало воздуха. Огромный комок подкатил к горлу, а глаза угрожающе быстро заполнились слезами. Я поняла, что всю жизнь ждала этих слов, а когда их услышала, сердце сжала такая пронзительная боль, какую я никогда не испытывала. И теперь я почти с ненавистью глядела на человека, явившегося причиной этой боли!

Руки и ноги просто отказывались подчиняться, несмотря на то что сейчас я больше всего хотела вскочить с места и убежать отсюда подальше. Чем дальше – тем лучше, запереться в своей комнате и выпрыгнуть из окна или подняться на крышу и прыгнуть оттуда. Я испытала полное отсутствие воли и способности управлять собой – своим телом, своими чувствами и мыслями. Все теперь было подчинено одному человеку, который сейчас сидел передо мной и смотрел на меня глазами, в которые хотелось окунуться с головой.

Это была невыносимая мука. И Орлов принял единственно правильное в этой ситуации решение. Он просто нагнулся и поцеловал меня… Это был очень долгий поцелуй, когда я полностью пришла в себя, то с удовольствием обнаружила, что руки и ноги снова мне подчиняются, и воля и разум – тоже. О произошедшем напоминали только слабые покалывания в сердце, которые, как я подозревала, останутся там навсегда. Меня охватило какое-то сладко щемящее чувство. Я вздохнула с облегчением и, обнимая этого мерзавца за шею, с любовью посмотрела ему в глаза. И улыбнулась… Ему ничего не оставалось, как улыбнуться мне в ответ.

Когда мы спустились на свой этаж в тех же роскошных костюмах и дошли до наших комнат, нам бросилась в глаза записка, приколотая внизу на двери спальни Алекса и агента 013. Сняв ее, командор прочел вслух:

– «Сегодня я одновременно потерял друга и любимую девушку. Я не могу пережить вашего предательства и не хочу больше жить. Иду вешаться. Прощайте навек».

И подпись.

«Стальной Коготь».

Мы с Алексом одновременно в едином порыве кинулись на дверь, стукнувшись лбами. Дверь распахнулась, и нашим глазам предстала прискорбная картина. На бронзовом подсвечнике, привинченном к стене, висела веревка с петлей на конце. Под ней стоял стол (он всегда там стоял, у кота бы сил не хватило его сдвинуть), а на одной из кроватей, трогательно свернувшийся калачиком и оттого казавшийся намного меньше, спал агент 013.

Мы стояли и смотрели на него, еще не успев очухаться от пережитого потрясения. Видно, сон у Пушистика был тревожный, потому что он то и дело нервно дергал во сне усами и задними лапами. Удостоверившись, что с профессором все в порядке, я уже собиралась идти к себе, как Мурзик внезапно проснулся и, увидев нас, вскочил на лапы. Вид у него был крайне возмущенный. К сожалению, я не успела сбежать…

– Я тут вешался часа два, а вы все не шли и не шли! Бесчувственные и бессердечные люди… – обиженно заорал кот. На этом мы с Алексом вздохнули свободно. Было ясно, что агент 013 лапы на себя не наложит. Выйдя в коридор, я увидела Йоркширского Лорда, караулящего у моих дверей.

Увидев меня, он поправил костыли и прищурился.

– Так-с, молодая леди, вы отняли у меня последнюю радость, – хриплым голосом проговорил Хромой Лорд, глядя на меня обвиняющим взглядом.