На Ялтинской конференции И.В. Сталин дал понять, что отказываться от использования принудительного труда не будет, но в целом к обсуждению этой проблемы «Советское правительство ещё не готово»{539}. Вместе с тем в те дни первые эшелоны с немецкими мужчинами и женщинами, подданными Венгрии, Румынии, Югославии и Болгарии, уже катили на восток[229].

Подписанная союзниками 5 июня 1945 г. «Декларация о поражении Германии» устраивала советскую сторону. Второй пункт 2-й статьи этого документа, вопреки Женевской конвенции, предоставлял право главнокомандующему вооружёнными силами соответствующего союзного государства единолично решать вопрос, кого надо считать военнопленными{540}. Позиция И.В. Сталина на этот счёт была предельно жёсткой: все трудоспособные немцы должны быть доставлены в тыловые лагеря Советского Союза, где им предстояло возмещать нанесённый стране материальный ущерб.

Надежды военнопленных немцев на то, что об их репатриации речь пойдёт на одном из ближайших форумов победителей, не оправдались. Потсдамская конференция 1945 г. не обозначила даже приблизительных сроков возвращения немецких военнопленных на родину. Похоже, сбывались предсказания нацистского министра пропаганды Геббельса о долгих годах предстоящего плена в России в случае военного поражения Германии.

В то же время, в отличие от репатриации военнопленных немецкой армии, возвращение пленных союзных ей армий осуществлялось советской стороной довольно быстрыми темпами и в сжатые сроки. На завершающем этапе войны из армейских приёмных пунктов и фронтовых лагерей было освобождено без направления в тыловые районы страны около 615 тысяч вражеских солдат{541}. Это были румыны, венгры, словаки, чехи, рядовые и унтер-офицеры других национальностей и даже немцы, главным образом рядовые фольксштурма — калеки, старики, подростки из «Гитлерюгенда». Лишь соображениями гуманности эту санкционированную приказом наркома внутренних дел № 00135 от 18 апреля 1945 г. инициативу объяснять не стоит. Армейские приёмные пункты и фронтовые лагеря уже тогда не справлялись с огромным количеством прибывших военнопленных[230].

Значительную роль сыграл и психологический фактор. Советское руководство понимало, что слухи, будто военнопленных союзных Германии армий отпускают беспрепятственно домой, вызовет их массовое дезертирство с Восточного фронта, поскольку многие из них были вынуждены сражаться на стороне фашистской Германии под угрозой расстрела{542}. Уже к началу 1945 г. командование фронтов отпустило домой из фронтовых лагерей и СПП свыше 200 тыс. военнопленных румын, венгров, чехов, словаков и военнослужащих других армий. Всего за период войны советское командование освободило из плена непосредственно на фронтах без направления в тыловые лагеря около 680 тыс. человек разных национальностей, причём 183 619 человек без оформления на них каких-либо документов{543}.

4 июня 1945 г. ГКО принял Постановление № 8921 ее «О мероприятиях по трудовому использованию военнопленных и материально-техническому обеспечению лагерей для военнопленных». Суть его сводилась к тому, чтобы произвести рациональное распределение поступавшей с фронтов рабочей силы по различным отраслям народного хозяйства СССР. Отдельным пунктом было проведено решение, обязывавшее НКВД освободить и репатриировать на родину из тыловых лагерей и спецгоспиталей до 225 тыс. нетрудоспособных вражеских солдат[231].

Как вытекало из содержания постановления ГКО, в свои страны должны были выехать все непригодные к труду военнопленные вне зависимости от того, к какой национальности они принадлежали. Однако под действие этого постановления попали только немцы и австрийцы[232]. Нетрудоспособные военнопленные прочих национальностей репатриировались примерно в те же сроки, но на основании правительственных решений.

10 августа 1945 г. нарком внутренних дел представил И.В. Сталину проект постановления ГКО, согласно которому из районов бывших фронтов и тыловых лагерей страны подлежали репатриации более 708 тыс. военнопленных рядового и унтер-офицерского состава[233]. Все репатриируемые делились на три группы. В первую входили подданные Чехословакии, Польши и Югославии — около 62 тыс. человек. Они получили возможность отбыть на родину вне зависимости от состояния здоровья[234]. Во вторую группу вошли итальянцы, бельгийцы, голландцы, люксембуржцы, болгары, датчане, шведы, норвежцы, американцы, англичане и греки — всего более 24 тыс. человек. Они освобождались из лагерей вне зависимости от своего физического состояния, но их передача представителям соответствующих государств должна была осуществляться через аппарат Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации. В третью, самую многочисленную, группу были включены нетрудоспособные немцы — 412 тыс., венгры — 150 тыс., румыны — 30 тыс., австрийцы — 30 тыс. человек{544}.