I. Война королей-вассалов. – Как были зачаты Мордред, Лохольт и Гектор Болотный

Робер де Борон расстался с нами на том, что народ, духовенство и бароны королевства признали Артура королем Логра.

«И так был он избран королем, и долго держал он землю и королевство в мире».

До этого он рассказал нам, что герцог Тинтагельский после смерти оставил нескольких дочерей; что старшая вышла замуж за короля Лота Орканийского, а другая, внебрачная, была обучена наукам и звалась Морганой.

Он приурочил появление Дракона как войскового знамени к эпохе битвы при Солсбери, выигранной двумя братьями, Пендрагоном и Утером.

Он пожаловал Кэя, молочного брата Артура, должностью сенешаля королевства, начиная с того дня, когда юный Артур извлек меч из наковальни.

Теперь же, с самого начала четвертой книги, нетрудно увидеть, что диктует ее уже иной голос и пишет иная рука. Да будет мне позволено повторить это здесь, как я уже делал ранее[357].

Короли-вассалы, приглашенные своим новым сюзереном на торжества по случаю коронования, прибывают в Карлион и сговариваются не признавать выскочку, на их взгляд недостойного столь высокой чести[358]. Королева Игрейна под пером продолжателей уже не столь интересна; она якобы дважды была замужем, прежде чем выйти за Утер-Пендрагона, что вовсе не вяжется со страстью, которую она внушила этому государю. От первых двух браков родились пять дочерей: королева Оркании – жена Лота; королева Гарлота – жена Нотра; королева Уэльса – жена Уриена; королева Шотландии – вдова Бриадана и мать короля Агизеля; наконец, мудрая Моргана, прозванная Феей.

Теперь уже для Артура, а не для его отца, Мерлин учреждает знамя Дракона, а звание сенешаля он дает Кэю, молочному брату Артура, во время атаки на шестерых королей-бунтовщиков. Право же, Робер де Борон не мог бы так противоречить самому себе с промежутком всего в несколько страниц; и уже хватило бы и этих контрастов, даже если бы мы не имели эксплицита[359] нашего превосходного манускрипта 747, чтобы отметить то место, где остановился первый автор, предоставив другим труд продолжить роман.

Как я уже это делал и буду делать впредь для повествований, ничего не теряющих от сокращения, я представлю беглый анализ этого продолжения Мерлина, которому возвращаю его истинное название: Книга об Артуре.

Все началось с шести королей, которые отказались признать Артура и явились к нему в город Карлион, чтобы вместо положенной вассальной присяги объявить ему войну. Это Лот Орканийский, Агизель Шотландский – сын Бриадана, Идер Корнуайский, Уриен Горрский или, скорее, Уэльский, Нотр Гарлотский и Карадок Короткорукий из земли Эстрангор. Как мы только что видели, Лот, Нотр и Уриен были деверями Артура; Агизель был его племянником. Но эти родственные связи были известны лишь Мерлину; в их же собственных глазах Артур не принадлежал к роду исконных королей. Они, правда, были не против устроить аудиенцию, но как только он откликнулся на их призыв, они восстали «против него, ибо он был помазан на царство».

Первые шаги Артура на его героической стезе отнюдь не блестящи. Как только короли бросают ему вызов, он укрывается в крепости Карлиона, тут же взятой в осаду. Тогда на помощь ему приходит Мерлин: он наводит на вражеский лагерь чары и испепеляет его, в то время как Артур, пользуясь сумятицей и ужасом, вызванными пожаром, бросает в бой мощные войска и после долгой битвы одерживает победу. Дважды сбитый с коня, он дважды снова оказывается в седле, благодаря мужеству Кэя, Ульфина, Бретеля и Антора. Он предстает вооруженный громадным мечом, который в свое время вырвал из наковальни; меч этот испускает такое сияние, словно зажжены тридцать свечей. В литературных источниках сообщалось, что он носил имя Эскалибур[360]: древнееврейское слово, означающее: Руби дерево, железо и сталь[361].

Из всех романистов именно продолжатель Мерлина представляет нам сенешаля в самом благоприятном свете. Не то чтобы он оспаривал смешные черты, ставшие неотделимыми от самого имени Кэя; но они искупаются воинской доблестью, ставящей этого персонажа в первые ряды бретонских героев. Он был бы превосходным рыцарем, говорит наш автор, если бы не известная невоздержанность в словах, которой он поддавался невольно и оттого терял расположение своих ближних. Он перенял этот порок, этот дар злословия, не от своей доброй и мудрой матери, а от нанятой ему кормилицы. В остальном это был бравый и веселый малый, который нравился всем, кого не донимал своими насмешками[362]. Кэй – это образ, удачно введенный в среду грандиозного действа Круглого Стола, чтобы разнообразить его сцены, а нередко и подготовить развязку.

Итак, одолев шестерых королей, Мерлин «наставил на ум» Артура, поведав ему о своей матери, которой некогда овладел демон-инкуб; и историю о двух драконах, и о любви Утер-Пендрагона к Игрейне. Так наш герой узнал тайну своего рождения, судьбу своих сестер и имена детей, рожденных четырьмя старшими из них. Вот дети королевы Оркании, жены короля Лота: это Гавейн, которому предстояло стать самым прекрасным и верным рыцарем на свете; Гахерис, Гарет и Агравейн. А пятый был сыном не короля Лота, но самого Артура, и в другом месте история его зачатия рассказана так:

Когда король Лот явился в Кардуэл[363], вскоре после кончины Утер-Пендрагона, дабы соучаствовать в выборе его преемника, то среди его приближенных были бравый Антор и его названный сын, юный Артур. Лот и Артур заночевали в двух смежных покоях, и ложе Артура было постелено у входа в спальню короля, как оно и подобает оруженосцу на службе. Он был малый пригожий и стройный; он не преминул заметить красоту, приятную и свежую полноту королевы и влюбился в нее. Даму это нимало не озаботило, ибо она была душою всецело с королем. Как-то ночью баронам пришлось держать совет. Лот велел оруженосцам оседлать коней на закате и никому о том не говорить. И вот в полночь король встал украдкой, не разбудив королеву, и та осталась одна со служанкой, которая спала в другом углу.

Артур давно караулил, и стоило Лоту выйти из дома, как он пробрался к ложу королевы, скользнул под одеяла, но поначалу ни на что не отваживался, только вертелся так и эдак. Дама пробудилась сама и, как замужняя женщина, уверенная, что рядом с нею муж, оплела его руками и, полусонная, прижала к себе. Артур ответил на ее объятия и