И вот они доехали до реки, и там Мерлин велел им умыться, и они обрели свой истинный облик.

Теперь нужно было посмотреть, какое возмещение даст король людям Тинтагеля. Ибо смерть герцога была наказанием более тяжким, чем того заслуживал его отъезд со двора. Это обстоятельство, очень длинно обсуждаемое в романе, позволяет узнать обычаи и способы ведения дел феодальной знати в начале двенадцатого века.

Ульфин начинает с того, что собирает баронов короля, чтобы спросить у них, как Утер «должен загладить сие посрамление даме и ее близким». Бароны, которым неизвестно, что могло быть причиной отъезда герцога Тинтагельского, тем более не догадываются, какого рода сатисфакции могла бы потребовать герцогиня Игрейна.

– Вы друг короля, – говорят они Ульфину, – просветите нас, скажите нам, что мы должны посоветовать.

– Я и королю выскажу то же самое, – отвечает Ульфин, – что выскажу вам. Надо устранить самый предмет жалобы и ссоры между баронами, дамой и королем. Я желал бы, чтобы король созвал при Тинтагеле всех друзей герцога и чтобы там он предложил даме воздаяние, отвергнуть которое будет неразумно для кого бы то ни было.

Бароны одобрили совет, они идут пересказать его королю, который, вняв их мнению, посылает к людям герцогини предложение созвать близ Тинтагеля собрание, чтобы на нем обсудить соглашение.

Дама, приглашенная явиться в лагерь короля, следует совету своих баронов и принимает охранную грамоту Утер-Пендрагона.

Когда она явилась в войско, король собрал всех своих баронов и велел спросить у дамы и ее советников, что из окрестных земель они желали бы испросить. Советники дамы ответили: Сир, госпожа прибыла сюда не для того, чтобы просить, а чтобы выслушать, что ей предложат за гибель ее сеньора.

Снова держали совет; бароны короля, прежде чем высказаться, хотели услышать, что он склонен предложить, король же повторял, что он согласен на все, что они посоветуют. Наконец, они поручили Ульфину быть их толкователем, и тот, старательно делая вид, что ничего не знает о намерениях короля, сказал Утер-Пендрагону:

Сир, я хочу, чтобы вы знали, что ни один король и ни один земной владыка не бывает слишком любим своими подданными, и если он благоразумен, то должен выказывать им смирение, чтобы владеть их сердцами.

Герцогиня и ее люди обещали признать решение баронов.

Когда они все собрались в круг и каждый изъявил свое мнение, то вновь спросили Ульфина, что он посоветует, и Ульфин ответил: Я выскажу, что думаю об этом, и то, что я выскажу здесь, я повторю повсюду. Вы знаете, что герцог умер из-за короля и по его воле; хоть он и был виноват перед королем, но не совершал проступка, за который бы должен был умереть. И вы знаете, что его жена осталась обременена детьми и что король нанес урон и порчу ее землям, и знаете, что это лучшая дама сего королевства, прекраснейшая и мудрейшая: и знаете, что родные герцога многое потеряли от его гибели. Так что будет вполне справедливо, если король возместит им часть потерь. С другой стороны, вы знаете, что король не женат, так что я вправе сказать, что он не смог бы восполнить ущерб госпоже лучше, чем взяв ее в жены. И когда он это сделает, пусть он по всем обычаям выдаст старшую дочь герцога за короля Лота Орканийского, который здесь присутствует, а прочим близким выплатит столько, сколько каждый сочтет благоразумным и верным. Итак, вы выслушали мой совет; поступайте иначе, если угодно. – И они ответили все вместе: Вы дали самый смелый совет, который никто не отважился высказать, и если с ним согласен король, мы соглашаемся с превеликой охотой. Тогда они обратились к королю. А вы, Сир, сказал Ульфин, что на это скажете? не примете ли благосклонно согласие ваших баронов? Король ответил: Да, охотно приму и желаю этого, если госпожа и ее близкие удовольствуются этим и если король Лот ради меня пожелает взять дочь герцога. Тогда ответил король Лот: Сир, вы не могли бы от меня потребовать для вашей чести и для вашей страны ничего такого, чего бы я не сделал с превеликой охотой. Тогда, выслушав всех, Ульфин обратился к тому, кто передавал слова даме, и спросил его: Принимаете ли вы эту мировую? А тот взглянул на даму и ее советников, которые были столь печальны и горестны, что влага сердечная подступала у них к глазам, так что они плакали от жалости и радости; и вопросил он даму теми же словами, и родичей герцога: Принимаете ли вы эту мировую? Дама промолчала, а родичи заговорили и сказали все вместе: Всякий, кто верует в Бога, должен ее принять, и нам она весьма по душе. И так было улажено с одной стороны и с другой.

Невозможно здесь не отдать должное искусству, с которым автор нас подводит к браку Игрейны. Добродетель и честь герцогини неизменно соблюдены: жертва колдовских чар Мерлина, молодая вдова являет собою законченный образец супружеской добродетели. Она негодует при мысли о том, что осушила золотой кубок, который ей прислал король: она требует мести за простую попытку соблазнения, ни к чему не приведшую; и сердце ее остается верным всем обязательствам супруги. Отъезд герцога Тинтагельского, отсрочка, которая ей дана, помощь и советы, которых и она, и король просят у своих почтительных вассалов; наконец, воздаяние, предложенное королем, – все это в точности представляет ход старинного законодательства. Оценивается положение потерпевшей стороны: у герцогини две дочери, она потеряла возможность их хорошо устроить; у герцога были родные, которым его смерть причинила ущерб, они имеют право на компенсацию; и именно в следовании всем канонам феодального судопроизводства король видит исполнение своих важнейших обетов.

Конечно, эта история о зачатии Артура не особо назидательна; это подновленная легенда из Книги царств и из греко-латинской комедии об Амфитрионе. Однако нравственное чувство здесь не то чтобы больше уважается, но меньше ранится. В Книге Царств Давид, увидев жену Урии, одного из храбрейших своих воинов, которая купалась перед окнами его дворца, находит, что она красива, велит ее привести и спит с нею. Затем он пишет Иоаву, своему военачальнику: «Поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер[345]». Иоав делает то, что ему велят, Урия убит, и Давид женится на Вирсавии.

В языческом сказании великий Юпитер исподтишка пользуется своим всемогуществом, чтобы принять облик Амфитриона и с помощью Меркурия соблазнить жену царя Фиванского. Амфитрион по возвращении