Ита беспомощно посмотрела на ампулу с препаратом. Сейчас было гораздо страшнее, чем прыгать с пятиметровой вышки, не умея плавать. За три года жизни вне корпорации Ита научилась принимать решения самостоятельно. Умение далось нелегко, но далось! Теперь ей это даже нравилось. Однако некоторые решения были слишком трудными, чтобы принимать их в одиночку, и слишком страшными, чтобы делиться ими с кем-то ещё.

Девушка сверлила взглядом вытащенный из упаковки одноразовый шприц. Укол внутримышечный, дел-то. Но сегодня из-за этого укола и его последствий весь день её точил изнутри страх: мерзкий, щекочущий холодок. Потому что она понимала: начнёт вспоминать — и изменится. Снова. Но она ведь уже порядком привыкла к себе нынешней. А ту, забытую, никогда не знала и не была уверена, что хочет знать.

Вспомнилось, как Айя кидалась на Керро, как она вырывалась у кроликов… Стоит ли такую личность освобождать из плена забвения? Кто знает, что она учудит. Понравится ли она Эйнару? Понравится ли себе самой? А если всплывет такое, что… Получается, это будут даже не воспоминания. Это будет, как заново пережить всё, что уже однажды пережила.

Тонкая головка ампулы отломилась с сухим щелчком. Руки слегка подрагивали, в животе воцарились холод и пустота. Электрический свет показался ослепительным. Лекарство неспешно набиралось в шприц, пузырилось и поблескивало.

Ита зажмурилась, сделала глубокий вдох и всадила иглу в бедро. Нажала большим пальцем на поршень. Напор инъекции слегка вытолкнул иглу, пришлось надавить сильнее. Сердце, казалось, просто лопнет. Наконец, девушка отбросила опустевший шприц в сторону и сползла по стене на пол.

«Это будет… неприятно».

Черт, Микаэла, ты даже не представляла, насколько оказалась права!

Минут за пять девушка взяла себя в руки. Дрожь в теле прекратилась, пот высох, стало холодно, Ита шагнула под тёплый душ. В конце концов, ещё будет шанс остановиться. Девушка усмехнулась. Можно сколько угодно лукавить даже перед самой собой, но решение-то уже принято.

…Когда она вышла из ванной, Эйнар уже, конечно, спал. Ита скользнула к нему под одеяло.

— А обещал не вырубаться, — прошептала она, целуя его в горячее плечо.

— Я не обещал, — сонно пробормотал Эйнар и притянул девушку поближе. — Сказал «постараюсь». И честно старался.

Ита прижалась к нему всем телом и лишь после этого поняла, что, наконец, приходит в себя.

— Спокойной ночи, — прошептала она.

— Утро уже, — пробубнил Эйнар ей в затылок.

— Какая разница?

— Спи уже, лишь бы поспорить, — ответил он и окончательно отрубился.

Мужчины.

Корпоративная зона: «Виндзор»

После хаммама и массажа горячими камнями по телу растеклась сонная нега. Эледа Ховерс, завернувшись в уютный махровый халат, лежала на кушетке SPA-салона и наслаждалась приятным мятным чаем, расслабляющей музыкой и весёлым чириканьем собеседницы — Барбары Корнелл. Впрочем, ещё с колледжа Барби никто не называл по имени.

Куколка — так к ней обращались и однокашники, и даже преподаватели. Неудивительно, Барби действительно была похожа на куколку. Ту самую, придуманную в двадцатом веке: зефирно-ванильную, клубнично-сливочную, до невозможности сладкую девочку с большущими глазами, точеной фигуркой, длиннющими ногами, копной светло-русых волос, любовью к розовому цвету и кукольными же мозгами.

Эледа лениво приоткрыла глаз и посмотрела на однокашницу. Та изящно полулежала на своей кушетке, болтала обнажённой ножкой и щебетала без остановки.

Что отличало Куколку от всех прочих знакомых Эледы, так это полная, просто абсолютная безобидность, жизнерадостность и прямо-таки потрясающая наивность. Такое чувство, что Барби прилетела в семейство Корнеллов не иначе как на зонтике одуванчика. А, может, приплыла по весеннему ручью на лепестке розы. Она не запоминала ничего, кроме светских сплетен, была совершенно неспособна к наукам, вечно попадала в глупые ситуации, практически мгновенно забывала обиды и рассыпала вокруг такие флюиды очарования, перед какими теряли волю даже самые крепкие люди. Барби обожали все, и никто не принимал всерьёз.

Долгое время Эледа полагала, будто Куколка в действительности — ловкая притворщица и играет удобную для себя роль кокетливой глупышки. Однако внезапные глупые романы мисс Корнелл, память, как у курицы, а также совершенно абсурдные в своем идиотизме попытки самоубийств из-за несчастной любви то к телохранителю, то к водителю со временем убедили Эледу в полной безопасности Барбары.

Мисс Ховерс долго приглядывалась к однокашнице. Изучала её личность буквально под микроскопом, а потом окончательно утвердилась в том, что Барби — существо абсолютно эфирное, нуждающееся в постоянной опеке, забавное, драматичное и совершенно, просто невообразимо, умилительное.

Родители и братья ее обожали и держали под жёстким контролем. Семья относилась к Барби, как к нежному, ранимому, совершенно бесполезному, но милому питомцу: ее лелеяли, берегли и искали кого-то, кому можно было бы скинуть заботы об этом хлопотном и совершенно безмозглом создании. Надо сказать, желающие в очередь не выстраивались, ведь за спиной зефирно-клубничной Барби стоял мрачный промышленный клан Корнеллов, который в своей сфере давно сожрал всех конкурентов. Приданое у Барби было завидное, но вздеть на руки розово-пушистые кандалы, коими являлась мисс Корнелл, дураков не находилось. Хотя… поговаривали, будто отец Куколки уже лет пять как договорился выдать единственную дочь за своего рано овдовевшего друга и партнера Отто Валмера. Если это было правдой, Барби ждала участь стать мачехой троим дочерям Отто, даже самая младшая из которых вполне годилась ей в матери.

В общем, Эледа с лёгкой полуулыбкой любовалась собеседницей, а та тараторила, захлёбываясь новостями: кто на ком женился, кто объявил о помолвке, кто кому с кем изменил — пикантные сплетни были излюбленной темой Куколки.

— Помнишь Синтию Вэлз? — спросила Барби, нисколько не смущаясь молчанием Эледы. — Такую брюнеточку из параллельного потока в колледже? Ну, ты должна помнить! Она ещё вечно ходила с дурацкой косой, а потом вдруг остриглась и сделала себе дурацкое каре. Воображала такая. Ещё строила глазки Дейву Парсону, но он тогда уже запал на тебя. Ну, вспоминай!

Мисс Ховерс прилежно наморщила лоб, а потом просияла и щёлкнула пальцами:

— Вспомнила! У которой ещё телохранителем был такой здоровенный лысый негрила со шрамом на лице?

— Да-да-да! Ужас что такое! — обрадовалась Барби. — Помнишь тот скандал, который вокруг неё разгорелся года три назад? Не помнишь? Ах, да, тогда ведь этот кошмар случился с Джедом Ленгли… Бедняжка, я просто не представляю, как ты это всё пережила! Так ужасно… — впрочем, Куколка быстро перестала изображать положенные ужас и печаль, которые вряд ли вообще когда-то испытывала, и продолжила кудахтать: — Так вот, мне Анни Роверз, знаешь, что рассказала? К Синтии от СБ было какое-то дело — и, угадай, кого прислали для беседы? Не поверишь, Марио Тассони!