При одной мысли о муже мои пальцы начинают дрожать, а сердце болеть. Мой сильный, умный, мой хороший, ты справишься. Ты обязательно выздоровеешь.

Мы стоим посреди дороги, потому что попали в ДТП. Все друг на друга кричат, автомобили сигналят. Никто не пострадал серьезно, но мы перегородили одну из важных улиц, из-за нас образовалась огромная пробка. А у меня адски болит голова. Я умылась, но по-прежнему в крови Вовы. Я перепачкала руки, лицо. Я будто пропиталась ею насквозь.

— Хватит! — кричу я истошно. — Я еду домой сама!

Дальше провал. Я осознаю себя на заднем сиденье такси. Полицейский, доверенный Сергея Владимировича, говорит водителю:

— Довезешь в целости и сохранности! Номер твой я записал. Если что случится с девушкой — порешу. Понял?

— Д-да, не бесп-покойтесь! — отвечает напуганный водитель. Очень приличный на вид мужчина.

Машина трогается. Я называю адрес свекров и закрываю глаза. Мне надо помыться и переодеться. Срочно. Иначе я сойду с ума.

В салоне пахнет кожей, прохладно. Я смотрю в одну точку и беззвучно плачу. Его оперировали шесть часов, сейчас он в реанимации.

Я рассказала свекру всё. Вообще всё, что только знала. И про отца, и про Никиту Юрьевича, и про магазин бытовой техники. И про помощника следователя Соколова. И о Свете-Янии. И о прочих делах, что Владимир вел. Я знаю-то не так много. Разве что обрывками. Но вдруг важно?

Мне, разумеется, ничего не пояснили. Сергей Владимирович слушал и кивал.

Я открываю глаза и смотрю за окно. О нет! По привычке, видимо, назвала адрес съемной квартиры, хотя нужно было улицу Тихую. Я не хочу оставаться одна, мы не знаем, кто стрелял. Возможно, я нахожусь в опасности.

— Мы не туда приехали, — говорю я. — Извините, пожалуйста, но кажется, я ошиблась. Давайте поменяем маршрут. — Я называю новый адрес.

— Конечно, — кивает водитель, — сейчас развернусь.

Но ехать продолжает к дому.

— Вы пропустили поворот. Нам нужно было налево. Теперь уже езжайте до конца и направо…

Машина резко останавливается, меня кидает вперед, и я хватаюсь за спинку впереди стоящего кресла. Хлопает передняя дверь, и я вижу Тараса. Моргаю, потому что глазам своим не верю. Может, в больнице мне вкололи что-то лишнее?

Пульс слабо ускоряется.

Чувства притуплены, но ужас скребет вдоль позвоночника с новой силой. Я хватаюсь за ручку, но замок не работает. Двери слева и справа распахиваются, в машину садятся еще двое незнакомых мужчин, зажимая меня с обеих сторон. Один хватает меня за горло, второй рукой зажимает рот и нос.

Я пытаюсь сопротивляться! Дерусь! Но первый держит крепко. Запас воздуха заканчивается быстро, да и сил у меня почти нет. Через пару минут я начинаю слабеть. Тогда он резко освобождает меня.

Я делаю жадный вдох и начинаю кашлять. Слышу голос Тараса:

— Я сказал, прекрати! Задушишь ее! Еще раз тронешь, убью!

— Закрой рот, — рявкает тот, кто душил. Потом обращается ко мне: — Значит так, сука. Сейчас вы с Тарасом поднимаетесь в квартиру, собираете шмотки. Лекарства, одежду, документы и деньги. — Между делом он достает из сумки мой сотовый и выключает его. — Если пикнешь, дашь кому-то из соседей малейший знак, вздумаешь что-то учудить — я тебя убью. Ляжешь в могилу со своим папашей. И за мужем твоим мы тогда придем снова, он еще живой. И в твоих силах ему жизнь сохранить. Поняла?

Я киваю. Тарас смотрит на меня и тоже кивает.

— Всё будет хорошо, Лика, — говорит он. — Тебе страшно, но это временно. Я тебя спасу.

Владимир

Ощущение, будто в мутной воде тону. В водоворот меня затягивает, по спирали крутит, с каждой минутой я всё глубже погружаюсь. Гул в ушах, давление. Вместо того, чтобы бороться, расслабляюсь полностью. Позволяю потоку воды завладеть телом и утянуть вниз. Сопротивляться бессмысленно. Когда попадаешь в водоворот, надо отпустить ситуацию и не тратить силы. Смириться. И лишь когда ноги касаются дна, необходимо совершить мощный рывок в сторону. И выплыть на поверхность. Только так можно выжить.

Я открываю глаза.

— Где Анжелика? — это всё, что я хочу знать в данный момент.

Никто мне ничего о ней не говорит, хотя я вчера уже спрашивал. Сразу, как в себя пришел, первым делом. Я очнулся, ее рядом не было, меня это удивило. Я не чувствовал запах ее духов, который хорошо помню. Значит, девушка не приходила вовсе.

Почему?

— В нее тоже стреляли? — спрашиваю напрямую и смотрю в глаза отцу. Она девочка умная, но в какие-то моменты совсем дурная. Молоденькая сильно. Работал снайпер, вместо того, чтобы прятаться, она в меня вцепилась. Я всегда считал, что у нее потрясающе работает инстинкт самосохранения. Но, видимо, не всегда. Бывает, что сбоит. — Отец, Анжелика жива? — мой голос звучит твердо, внутри же все отмирает. Разваливается. И злость — густая, подавляющая. Новый водоворот, который на дно тянет.

Он молчит.

— Отец?

— Мы не знаем, где она, — говорит он. — Ищем.

— Что?! В каком плане не знаете? — я порываюсь встать, но перед глазами в момент темнеет, я проваливаюсь в ночь, чувствуя, как душу разрывает на части. Недоглядел.

Пахнет больницей. Я открываю глаза и смотрю по сторонам. Никого нет, я один в палате. Следом на меня обрушивается реальность. Та, в которой в меня стреляли дважды. И в которой я потерял ее.

Анжелика.

Пульс частит. Я пытаюсь встать, но не получается. Пытаюсь сжать кулаки — не выходит. Мне нужно найти Анжелику.

Я смотрю на сотовый, который лежит на тумбочке у кровати. Дотянуться бы до него. Начнем с этого. Голова работает медленно, словно в тумане. Тело слушается нехотя.

Отец приезжает вечером. Врач приводит его в мою палату. Я смотрю на него по возможности внимательно. Мне намного лучше, чем было вчера. Я отоспался за эти двое суток так, что на десять лет хватит.

— Игорь Михайлович приходил? — спрашивает отец.

Это следователь.

— Сам знаешь, что приходил. И не только он. Папа, что с Анжеликой? В смысле она пропала? Это как вообще понимать?

Он протягивает мне записку. Пальцы пока слушаются плохо, грудь и шея перебинтованы. Капельницы опять же мешают. Я беру бумагу и читаю:

«Владимир!

Я надеюсь, что ты скоро пойдешь на поправку.

Меня не ищи. Я так и не смогла полюбить тебя и простить за всё, что ты сделал.

Много раз я мысленно желала тебе смерти, но сейчас действительно хочу, чтобы ты остался жив и нашел свое счастье.

Ты всегда знал, что я люблю другого. Тебя это не смущало. Когда ты попал в больницу, я поняла, что это мой шанс на побег. Возможно, единственный. Надеюсь, человека, который в тебя стрелял, найдут и накажут. А я, когда ты поправишься, уже буду далеко.