Через некоторое время были доставлены и следующие блюда нашей скорой трапезы. Человечки появлялись из-под земли, неся самые неожиданные вещи – кто-то тащил соленые огурцы и маринованные козьи шарики, которыми мало кто из людей согласен питаться, кто-то корзины, полные грибов и ягод, а также кучки корешков, измазанных землей, кто-то приносил сырые клубни картофеля и мандигора – не знаю уж, по злому умыслу или нет, но они были смертельно опасны для каждого, кто отважился бы пообедать этой гадостью. Было принесено множество всякой всячины, но более всего меня умилил рыжеволосый Лермон, которому удалось раздобыть жареную индейку с яблоками, причем птица была еще теплой.

– Так, – сразу же сообщил я, отламывая от индейки жирную увесистую ногу, – ты назначаешься правителем своего народа в мое отсутствие.

– Ура! – закричал Лермон и захлопал в ладоши.

Через мгновение ему уже вторил хор радостных голосов.

– Можете вдоволь посмеяться, пока мы будем есть, – милостиво разрешил я.

Мои слова были встречены звонким хохотом. Обступив нас кольцом, пока мы трапезничали, они смеялись и смеялись, и в этом веселье не было ничего оскорбительного – норный народец высказывал свою бурную радость по поводу того, что их король сегодня вместе с ними да еще назначил правителем одного из них.

Мы ели и пили, а человечки хохотали, жевали землю и тыкали Варнана в спину и бока тоненькими пальцами к пущему его неудовольствию. Великан ругался и клял их на чем свет стоит, но неутомимые человечки продолжали дразнить его, пока он не выходил из себя и не прыгал, стараясь поймать их.

– Милорд, угомоните же их, – расширив глаза, просил он.

– Ничего не могу поделать, – я разводил руками, – видишь ли, я им разрешил…

– Да что же это такое?! – вскрикивал Варнан, когда очередной острый пальчик тыкался ему под ребра.

– Должно быть, ты им очень нравишься, – усмехнулся Ламас, откусывая огурец.

Наконец мы насытились. Я приказал своим подданным упаковать остатки щедрой трапезы, чтобы мы могли взять их в дорогу, что норные жители немедленно исполнили. Проверив узлы с провизией на предмет прочности, мы решили отправиться дальше в путь.

– А знает ли кто-нибудь, как нам будет сподручнее добраться до южных границ Стерпора? – спросил я.

– Нет ничего проще, – откликнулся рыжеволосый Лермон, – вам нужно все время двигаться вон в ту сторону, там вы упретесь в небольшую рощицу, за ней будет речка, переправитесь через речку и выйдете прямо к торговому тракту. Я там часто бываю, – не удержался он и похвастался напоследок.

– Небось не одна лошадь по его вине ноги поломала, – проворчал Варнан, – гаденышек мелкий.

– Ну что ж, спасибо, – сказал я, поднимаясь на ноги, и махнул рукой, – «прощайте» не говорю, только «до свидания».

– Вот и славно, – ответил Лермон, над землей осталась торчать только его голова, – если нужна будет помощь, мы всегда явимся по вашему зову, великий король: вам достаточно только коснуться камня и позвать нас – ну, мы тут же и примчимся. Хорошо, конечно, если поручение веселым будет…

– Обещаю, что обеспечу вам веселье, – пообещал я, хотя каких-то специальных планов у меня не было, – у меня в королевстве развлечения для всех найдутся.

– Рад это слышать. – Лермон вдруг состроил самую жалкую физиономию, какую я видел в жизни. – А теперь, ваше величество, земелька-то будет нас всегда обратно пускать? А то вдруг вы осерчали на что, уйдете, а она нас обратно и не пустит.

– Не бойтесь, зарывайтесь спокойно, – разрешил я, и норные жители просияли.

Некоторые из них даже кинулись меня целовать, оказалось, что прыгать они могут чуть ли не на десяток футов от земли, а поэтому часть грязных, запачканных и чрезвычайно слюнявых губок успела приложиться к моему лицу, пока я в ярости не закричал:

– А ну хватит! Хватит, я сказал.

Тогда норные жители поспешно стали разбегаться, в страхе, что, чего доброго, я могу снова на них рассердиться и тогда все их усилия по задабриванию светлого короля Дарта Вейньета пойдут прахом. Через мгновение поле опустело. А мы зашагали по земле, словно вспаханной плугом, и вскоре действительно вдалеке я разглядел гряду одиноких деревьев – рощу, о которой говорил рыжеволосый Лермон.

– Вообще-то в нашем королевстве карточные игры, в том числе самая распространенная среди них – погер, – не приветствуются. Знали ли вы об этом?

– Ой, и я, ваша честь, если бы вы только знали, как ненавижу я карточные игры. Как жестоко я их презираю.

– У нас есть свидетельство, что вы не только играли в погер, но и держали в нескольких городах крупные погерные клубы. И клубы эти приносили вам серьезные барыши.

– Ой, да какие еще барыши, какие клубы, обычные питейные заведения, но вы ведь знаете, как это бывает. Придут к почтенному человеку несколько таких отчаянных картежников, сами нарежутся, в карты наиграются, а потом клевещут на ни в чем не повинных людей. Обидно даже, право слово.

– Играли ли вы в карты с господином Орейро?

– Что-то не припомню такого…

– А вот он вас отлично помнит, говорит, что вы в своем клубе обчистили его, оставили без единой медной монетки.

– Клевета, ох и клевета, кабы не его каре из королей, может, и обчистил бы…

Из протокола допроса заядлого картежного шулера, осужденного за жульничество на десятилетнеепребывание на каторге

К вечеру того же дня нам наконец впервые за долгое время опасного путешествия улыбнулась удача. Наверное, потому, что проклятие Кевлара Чернокнижника, довлевшее над нами, больше не действовало. А сам Кевлар, по заверениям Ламаса, сейчас, полупарализованный, полз куда-то через лес. Питание его составляли корешки и кора деревьев, а дождевых червей он почитал за высший деликатес. Так ему и надо – не будет в следующий раз давать неверное направление. Если бы не перстень, кто знает, как сложилось бы общение с норным народцем. Вполне возможно, мы все сейчас лежали бы в земле.

Но вернемся к удаче. Она нагнала нас в тот момент, когда я почувствовал, что дальше идти не могу, и, если сей же час ничего не произойдет, я просто лягу возле дороги и засну. Лучше бы навсегда, потому что сил продолжать путешествие у меня не было. И вдруг… послышался стук копыт, скрип несмазанных колес, и вскоре из-за поворота дороги показался купеческий обоз. Я сразу подумал: «Так, значит, несуеверные люди еще не перевелись на белом свете и есть кто-то, кто отваживается торговать с косоглазыми жителями Кривии».

Длинную телегу о шести неровных колесах тащила четверка крепких лошадей. Сопровождали купеческий обоз три вооруженных всадника. Они восседали на крепких вороных жеребцах и свирепо таращились по сторонам. К поясам воинов были привешены длинные мечи, на спинах болтались тяжелые арбалеты. Мы подались в сторону, пропуская телегу. Наемники смотрели на нас настороженно. Варнан широко улыбнулся им, чтобы как-то разрядить обстановку, и я заметил, как рука одного из воинов дернулась, чтобы сорвать со спины арбалет и выпустить стрелу ему прямо в счастливую физиономию. Хорошо, что наемник подавил возникшее желание, только сплюнул от отвращения и отвернулся. После увиденного я понял, что нрав у воинов, сопровождавших купца, самый что ни на есть свирепый.