4-го. Именины князя Меншикова были отпразднованы пиром и непомерным пьянством. Зван был туда весь двор и все карлики, в том числе новобрачные. За (обедом) сидели в (прежнем) порядке, как на свадьбе карликов 25 ноября.

В этот вечер, вследствие моего отказа пить, между мной и царем произошло почти такое же столкновение, как отмеченное выше под 21 мая. Нынешнее столкновение обстоятельнее и подробнее записано в книгу моих писем, которая сдана в королевскую канцелярию[302].

11-го. День святого Андрея и Андреевский орденский праздник. Торжествовался он пальбой изо всех орудий в крепости и на Адмиралтейской верфи. Я поздравил с этим праздником царя. (Кавалеры) ордена (Святого Андрея), а именно царь, князь Меншиков, генерал-адмирал Апраксин, посланник Фицтум и великий канцлер, поочередно собирались друг у друга, чтоб есть и пить. У царя (собрались) у последнего. Я же, (выпив) у князя Меншикова и у великого канцлера столько, что большего, казалось, (вместить) не мог, вернулся в 10 ч. вечера домой, чтобы выспаться. Однако в час пополуночи царь, заметив мое отсутствие, снарядил за мной двух (посланцев) с приказанием не отходить от меня (ни на шаг) до тех пор, пока я (за ними) не последую. К тому времени я уже несколько выспался, поэтому (мог) встать и пойти за (ними). Один из посланцев был царский майор Преображенского полка Павел Ягужинский. Как я ни клялся и ни уверял его, что, одевшись, отправлюсь (к царю), (как ни просил его) идти вперед, он все же не посмел меня покинуть и ждал, пока я не оделся, чтоб идти со мной вместе.

Для (иностранного посланника) в России (такого рода) попойки представляют великое бедствие: если (он) в них участвует, то губит свое здоровье; если же устраняется, то становится неугодным царю, не говоря уже о том, что (подобное его отсутствие) вредно (отзывается) на (вопросах) служебных, — (на) делах его короля, часть коих приходится вершить на таких собраниях. А спастись от (необходимости) пить (на здешних пирах) невозможно. Нет таких уловок, которых я не придумывал бы, чтобы избавиться от (насильственного) спаивания. Однажды я имел (даже) доверительный (по этому предмету) разговор с царским духовником[303], (которому) обещал уплатить 500 specie-ригсдалеров на постройку монастыря или для другой богоугодной цели, по собственному его усмотрению, в случае если ему удастся убедить царя не заставлять меня пить; но я думаю, что он никогда не посмел предложить этого царю. Как-то раз беседа между мной и царем коснулась Библии. Царь с большой похвалой отзывался о великом персидском царе Артаксерксе. Тут, к слову, я сказал (его величеству), что (сам) он своим могуществом, мудростью, счастьем, (короче) всем, подобен царю Агасферу[304], за исключением лишь того, что при дворе последнего, на пирах царицы Астинь гостей не принуждали пить больше, чем они сами желали, и предоставляли каждому делать, что он хочет[305]. Если б царь завел такой же порядок (в России), прибавил я в заключение, то все стали бы (звать) его русским Агасфером. Но царь ничего на это не отвечал, только милостиво засмеялся и, взяв меня за голову, поцеловал. Нередко (заступалась) за меня и любовница царя, Екатерина Алексеевна, прося, чтоб меня пощадили; но все было напрасно. Случилась однажды (такого рода сцена). Я ходатайствовал перед царем, чтоб он (вообще) не принуждал меня пить, ибо, как он сам видит, пить много я не могу; (ссылался я) и на то, что мое поведение во хмелю внушает опасение, как бы я когда-нибудь не попал в беду или по меньшей мере не навлек на себя царскую немилость. (Но) царь возразил (на это), что никогда не вспоминает о (действиях), совершаемых (людьми) в пьяном виде, и что если я о нем (другого) мнения, то, (стало быть), плохо его знаю. Тогда я попросил, чтоб (царь) хотя бы назначил мне выпивать по моим силам одну меру, (общую) для всех собраний, с тем, чтоб потом меня оставляли в покое. Казалось, царь (готов был) на это согласиться; (он) спросил, сколько же я в состоянии выпить и (какую меру) желал бы (назначить)? «Литр венгерского вина», — отвечал я. Но (царь) потребовал, чтоб я выпивал два (литра); один за его (здоровье), другой за (здоровье) его жены, как он называл стоявшую тут же Екатерину Алексеевну. Тогда я попросил, чтоб (мне) было определено полтора литра, (цельный) за (здоровье) царя и пол(-литра) за его любовницу. Последняя говорила, что этого довольно, и заступалась за меня перед царем, но он настаивал на своих условиях, (то есть) на двух литрах. Ввиду этого я в шутку упал на колени, (продолжая) просить (его) сбавить на полтора литра. Но и царь тоже сейчас же упал на колени, говоря, что он так же хорошо и (так же) долго может простоять таким образом, как и я. После того ни один из нас не захотел встать первым и, стоя (друг перед другом) на коленях, мы выпили по шести или по семи больших стаканов вина; затем я поднялся на ноги полупьяный. Окончательного же решения на (мою) просьбу так и не последовало.

16-го. (Какой-то) простолюдин, расхаживая по улицам со свечой, громко сзывал «желающих праздновать Николин день», приходившийся на следующее число. (Свеча его) в верхнем (конце) была толщиной в датскую алтарную, а в нижнем с большую (комнатную) свечу. Многие подходили к простолюдину и налепляли на края свечи кто полушку, кто денежку, кто копейку. Таким способом (человек этот) собрал много денег. На следующий день свеча эта должна была гореть в (соборе) во время обедни.