жизни и создания уникальных погребальных сооружений, беспрецедентных в истории Месопотамии по архитектурной сложности и богатству. Все это сочеталось с четкими по своей продуманности и интерпретации исследованиями Л. Вулли, длившимися с 1922 по 1934 г. Неудивительно, что ему мы уделили с Николаем Оттовичем особое внимание и даже произвели собственные обмеры зиккурата — единственного полностью реставрированного в Месопотамии.

Но, несмотря на беспримерную информативность Ура, наш южный маршрут им не завершался: впереди был еще, как минимум, полулегендарный Эриду, чуть ли не первый город в Месопотамии, куда приплыл водами Персидского залива первочеловек-полурыба и снизошла с неба царская власть. Самый романтичный город Двуречья, самый далекий от основных ее центров и самый трудный для исследований, которые долгое время не удавались.

В ранних текстах Эриду упоминается стоящим на берегу моря. В хорошо известной эпической поэме «Adapa» («Поэма об Адапе») рыбак из Эриду «при порывах южного ветра» грузится в порту «Новая Луна», по-видимому, к юго-западу от Эриду. Это следует рассматривать как преувеличение: Эриду стоит в центре аллювиального бассейна шириной 12 км. Более вероятно существование до прихода первых поселенцев озера, наполняемого приливом, засохшего с удалением Персидского залива и превратившегося в плодородное болото. В урукский период значение Эриду полностью оправдывается, что подчеркивается сложным характером архитектурных остатков: применением на поздней фазе известняка на гипсовом растворе и появлением различных типов мозаичного орнамента.

В исторический период ряд причин (отступление Персидского залива и последовавшее за ним иссушение долины, изменение курса Евфрата и пр.) обусловили длительное запустение большей части поселка. Но святилище, занимавшее верхнюю часть холма, продолжало существовать в силу значения Энки в шумерском пантеоне и перестраивалось рядом шумерских и аккадских властителей. Соответственно, Эриду выделялось всеми ими в надписях самых различных по времени, авторству и содержанию: «Для Энки, своего царя, Ур-Намму — могущественный муж, царь Ура, царь Шумера и Аккада, дом его построил».

Документы «шумерского возрождения» наиболее здесь выразительны. Верховный жрец Эриду входил в ближайшее окружение второго правителя Ура этого периода — Шульги. Властитель Бур-Син перестроил зиккурат Эриду и храм Апсу. При царях Ура перестроена в Эриду и крепида (оборонительная стена?). Отметили город своими вкладами и представители более поздних династий: Первой династии Псина (Ишме-Даган, Липит-Эллиль), Династии Ларсы, I Вавилонской (Хаммурапи), Ассирийских (Саргон ассирийский, Синаххериб), Нововавилонской (Навуходоносор II).

Приведенные данные основаны, прежде всего, на нарративных источниках, но уже они дают представление об особой роли Эриду как в истории Месопотамии в целом, так и в разработке конкретных ключевых ее проблем: шумерского вопроса и проблемы характера (автохтонного или пришлого) древнего поселения Южного Двуречья и их языка, здесь значительная доля информации принадлежит уже археологии.

Но начну с первых впечатлений от этого сложного и противоречивого памятника. Покидаем Ур. В целом издали Эриду производит более величественное впечатление, чем вблизи. Зиккурат вырастает из песка развалом кирпичей — ниже обожженных, наверху сырцовых. Вершина же отсечена триангуляционным знаком. Исследования холма Эриду сопряжены с особыми трудностями, связанными как с историческими перипетиями, так и со спецификой расположения памятника и, главное, его назначением.

Вокруг Эриду простирается желто-коричневая однообразная мертвая пустыня. Это определяло специфику местности и заметно отличало район от обычных городов-государств, развивавшихся начиная с аккадского периода и даже ранее. Вместе с тем, Эриду — древнейшее и важнейшее святилище Э-Анны и место знаменитого оракула.

Высота зиккурата над занесенной песком подошвы его 12 м, а над уровнем поля — 20 м. Сырцовый кирпич толщиной 8-10 см, перекрывающий его обожженный кирпич стандарта 26×18×7 см; нижняя часть террасы выложена плинфой размерами 29×29×7 см. По всем указанным архитектурным параметрам зиккурат послецарского периода III династии.

Теперь мы направляемся в Гирсу, очень большой город, но не первый, а второй в государстве Лагаш; первый же располагается в 15 км к юго-востоку, в Эль-Хиббу.

Выезжаем из Нассирии в 8:30 и встречаем целое переселение народов: табор или несколько таборов бедуинов идут в город то ли на базар, то ли на некий праздник. Идут со всем скарбом и со стадами. Затем — метров через 50 — десятка два ишаков с какими-то цветными циновками и мешками по обе стороны: в одном — груз, в другом — ребенок. Гонят их женщины — конечно, в черном и с закрытыми лицами.

Едем вдоль крупного канала Шатт-эль-Гараф — правого притока Тигра с множеством каналов и мягкой землей. Проезжаем город Шатру (Аш-Шатра) — там тоже праздничное оживление, весь город — это базар; особенно много рыбы. Далее — плотина и большое водохранилище, на его берегах — пальмы и эвкалипты.

Достигаем деревни Эль-Наср. До Телло 6 км, и скоро он показывается сквозь пыльное марево длинной грядой больших холмов.

Остатки северо-восточного оборонительного комплекса Телло (Тирсу) очень выразительны. Здесь проложены отдельные участки овальной стены с множеством контрфорсов с внутренней стороны. Облицовка стен — из обожженного кирпича, забутовка — из сырца. Сохранившаяся высота — это свыше 60 рядов кирпичей. Стандарт кирпича 32×32×6. Кирпичи скреплялись глиняным раствором, есть и следы битума. С южной стороны стены следы отходящих от нее перегородок (или контрфорсов). У стены хорошо виден колодец, выложенный из сырцового кирпича «книжной полкой».

Еще одна большая расчищенная площадь в центре города с остатками крупных кирпичных сооружений с надписями Гудеа на кирпичах. Гудеа, энси (правитель) Лагаша — активный строитель и государственный деятель середины — второй половины III тыс. до Р.Х. Период Гудеа и его сына Эаннатума — кульминация развития Лагаша, его победы над Эламом и соседней Уммой, последняя засвидетельствована знаменитой «Стелой коршунов».

Выделяется огромный зондаж французов в юго-восточной части города, даже сейчас — после обвалов, достигающий глубины 15 м (был заметно глубже).

Поражает обилие в Гирсу волчьих следов. Наш охранник недаром принял соответствующие меры. И для начала показал нам скелет огромного волка, убитого им на прошлой неделе, а также целый ряд нор. Из одной вылез огромный волк лично нас приветствовать. Отбежав на приличное расстояние, уселся и принялся нас рассматривать. Впервые увидел русских, но нам было не до него. Непогода перешла в подлинную бурю. С трудом удерживаюсь на ногах. И где-то совсем недалеко от Гирсу расположен Гу-Эдем — пальмовая роща, воспринимавшаяся шумерийцами как Рай — Эдем: одна из причин войны с Уммой. Овал города вытянут с востока на запад более чем на километр; с севера на юг — несколько меньше.