Годфри молчал. На самом деле ему хотелось с кем ни будь поговорить. Просто для того, чтобы привести в порядок мысли. Но близких ему людей по близости не было, с чужими он откровенничать не мог. Саднило сердце из-за дочери. Похоже, что он был готов бросить всё школу, учеников, политику и идти за ней. Но сам себе не отдавал в этом отчёта.

Выпив травяного чая в общем зале Годфри поднялся в отведённую для него комнату. Была середина дня самое не подходящее время для его итак ослабших способностей. Проделав несколько ментальных упражнений, он окончательно убедился, что не в форме и лёг спать. Вечером Годфри решил обратится к своей знакомой вечерней зорьки за помощью в поисках дочери. Если не поможет она, то к её тёмному товарищу Ночь.

Проспав несколько часов крепким сном без сновидений Годфри проснулся бодрым и полным сил. Первое, на что он обратил внимание – это непривычно сильный шум из общей залы. Шум был вполне естественный – гудение человеческих голосов занятых трапезой. Странным было то, что в зале явно находилось необычно много людей для этого дня недели. И никакой музыки, да и само гудение было сродни издаваемому растревоженным ульем. Умыв лицо и руки в специально предназначенном для этого тазу, Годфри привёл себя в порядок и спустился вниз отыскать хозяина. Планы его требовали коррекции. В такой обстановке, которая сложилась здесь и думать было нечего об общение с духами. Годфри решил отправится под сень небольшой рощи и там провести ритуал. Надо было попасть в свою избушку, хотя бы метафизически.

Он закутался посильнее в дорожный плащ чтобы его нельзя было отличить от обычного путника. Спустился по отполированной ногами посетителей, скрипучей лестнице в общий зал, где столкнулся с обстановкой, которую ни как не ожидал увидеть. Таверна больше походила на пристанище беженцев чем на место отдыха путников.

Семьи с тюками и домашними питомцами, одинокие горожане, фермеры, торговцы, ремесленники, дети и взрослые: люди разговаривали, ругались пытались что-то получить от хозяина. Того нигде не было видно, Годфри подумал, что на его месте тоже ретировался бы куда-то. Протолкавшись сквозь залу, он вышел на крыльцо где нашёл пару вменяемых граждан.

– Скажите пожалуйста, – начал он, – я был несколько дней в отъезде и видимо что-то поменялось в городе. Вы не могли бы рассказать мне в чём дело?

Человек посмотрел на него круглыми глазами, явно не понимая с чего начать.

– Всё поменялось. Так даже и не скажешь. В один день. Люди убивают друг друга на улицах. Случился переворот в правительстве, а потом что-то пошло не так и в городе настоящая война.

– А с чего всё началось? – Осторожно поинтересовался Годфри.

– Говорят, что Флор затеял переворот пока Годфри не было в городе. – Этот человек был совершенно не знаком с самим Годфри, поэтому не узнавая его рассуждал о нём в третьем лице.

– А потом что-то пошло не так? – Дипломатично поинтересовался Годфри.

– Говорят. – Деловито произнёс его собеседник. – Стражники которые были с ним в сговоре решили играть в свою игру. И теперь не известно где сам Флор. А стражники вместе с городскими маргиналами громят торговцев и других зажиточных граждан.

– А что школа воинов? – Задал Годфри вопрос, на который и так знал ответ.

– Их обвинили в измене и всех сожгли ещё с утра. Школы воинов больше нет.

Годфри поджал губы, но виду не подал.

– А что сам Годфри и его семья? Что с ними?

– Ну уж любезный мой… – Человек пожал плечами. – Я так много не знаю. Про самого Годфри ничего не известно, а дочь его вроде бы ищут по всему городу. Говорили, что среди стражников есть такой приказ. Только теперь похоже не до неё стражникам у них и своих забот хватает.

– Да огорошил ты меня милый человек. Два дня я не был в городе и тут такие новости.

– Дааа. Теперь все, кто могут заколачивают окна и бегут семьями из города к родственникам на фермы или по тавернам. – Человек произнося эти слова отвернулся в сторону приближающегося заката, чтобы сплюнуть аккуратно подальше от крыльца. – А ты чьих будешь? – Он повернулся назад и хотел спросить к какой гильдии принадлежит его собеседник, но его там уже не было.

Годфри узнал всё полезное, что можно было узнать у этого путника и теперь спокойно шёл в сторону небольшой рощи начинавшейся прямо за таверной. До вечерних сумерек оставалось ещё пара часов и у него было время подготовится.

Компания снова в сборе

.

Кот встал с кровати раньше Михаила. Солнце неоспоримо двигалось к горизонту, когда он на кухне ставил чайник поджидая друга. Тот спустился, зевая и явно не испытывая никакого разочарования по поводу того, что проспал день, к которому готовился последние несколько месяцев. Кот разлив чай по чашкам начал разговор первым.

– Ну что же спустя почти два дня и один тюремный срок мы имеем то с чего начали.

– Ну не совсем. Теперь у нас есть ещё упущенные возможности. – Постарался пошутить Михаил.

– Ну подобного рода достижения можно еще перечислять: опять же тюремное заключение, например.

– И лёгкое похмелье. – Добавил, опережая друга Михаил.

– Да и это.

Они вместе громко отхлебнули чаю в повисшей тишине.

– Погода замечательная! – Сказал Кот, когда стало понятно, что говорить что-то надо, а говорить нечего.

– Да давно такой не было.

На самом деле точно такая погода стояла уже неделю как минимум.

– Да, да.

Ещё отхлебнули чаю.

– По-хорошему надо бы сходить к Дуняше узнать нашёлся ли Канат. – Уже серьёзно сказал Кот.

– Да, только как-то страшновато уж очень она серьёзная. У меня поджилки трясутся, когда она сердится.

– Я честно говоря тоже боюсь. Тем более, что обещал помочь, а сам получается проспал. Но совсем не появляться ещё хуже.

– Судя по тому, что её здесь сейчас нет у них всё в порядке. Иначе она заходила бы уже несколько раз. Ей же обещал глава помочь. Сидит сейчас наш товарищ под домашним арестом, а она упражняется в остроумие над его поведением.

– Хотелось бы в это верить, но ощущение такое, что всё плохо.

– Это похмелье сказывается. Сейчас пройдёмся подышим воздухом и всё встанет на свои места.

В окно со стороны сада тихонечко постучали. Друзья как по команде резко обернулись и увидели сквозь стекло настороженно смотрящего Гавриила. Их крайнее изумление выразилось в перемене выражения лиц принявших продолговатую форму. Такого визита с этой стороны дома они не как не ожидали. Но быстро сообразив, что