— Луковый суп? Ты точно не собираешься целоваться со мной, — хихикнула я, замолчав, увидев прищуренные глаза Харриса.

— Эй, я пошутила. Ты продолжаешь поражать меня своим разнообразным рационом питания, — отвлекалась я от его серьезного лица и мужчина расслабился, перекинув ногу на ногу, принимая деловую позицию.

— Я хотел поговорить с тобой о твоем отце, — начал Харрис, и я замешкалась, смотря на него хмуро. Моя семья отказалась от меня и, если проведенное время с Харрисом заставило меня ненадолго забыть о утреннем инциденте, сейчас он захотел поговорить.

— Напомнишь какой он трус, что спустил всё на мои плечи? — хмыкнула я, разглядывая белую скатерть. В ресторане играла фоновая музыка пианино. Она придавала лёгкости и спокойствия, если бы не напряженный разговор.

Как они могли? Семья, что растила меня с младенчества. Семья, что воспитали меня, дали образование и какую никакую родительскую любовь. Мы с Дороти были прекрасными дочерями, которыми можно было гордиться.

Папа… Мой отец, который боялся на лошадь меня посадить, думая, что я наврежу себе.

Мама. Она всегда была строга, но чутко относилась ко мне. В ней была материнская любовь и привязанность к своим детям. Несмотря на жестокость характера, она могла заходить к нам в спальню и оставлять короткие поцелуи на лбу или желать приятного дня, хорошей учебы и успеваемости. Всегда правильно относилась к моему выбору и рисованию.

Закрываю глаза и вижу её гневное лицо, её слова…

— Это, само собой. Но кое-что он сделал правильно. Когда документы были украдены, Джеймс знал, что инициатором операции был я, так как я специалист в кражах. У меня особый почерк похищений, я никогда не оставляю улик и делаю всё за считанные минуты. Мне хватило двадцати минут, чтобы проникнуть в дом, оглушить бдительность охраны, защиту, камеры и взломать сейф. Но одну улику я оставил — тебя, Тереза. Только ты в ту ночь видела меня. И Джеймс пришёл ко мне. Появился прямо в офисе, надавив на жалость тобой, своей старшей дочкой. Он умолял меня защитить тебя, умолял освободить от лап Андреаса и готов был пойти на что угодно. Я спросил какая мне с этого выгода, защищать то, на что нацелится Андреас. И он предложил отдать половину своей компании мне. То, что он выстроил чистым трудом, ни разу не прибегнув к помощи мафии, незаконной торговли, готов был отдать нечистому мне, — он замолчал, наблюдая за моей реакцией. А я молча выжидала дальнейшего его рассказа.

— И ты согласился?

— Нет. Я засмеялся, испугав его. Мне не нужная была половина компании, так как деньги и собственный бизнес у меня уже был. Я играл не по правилам, играл не так, как хотелось бы Джеймсу. Я хотел забрать у него самое дорогое, тогда бы я почувствовал, что сделка состоится, — закончил он и сверкнул голубизной, подобной луне. Я сглотнула, боясь его признания.

— Что ты забрал у него?

— Тебя.

Глава 21

У моей боли был предел: меня пронзало ею как рапирой.

У моей грусти — грань: она была тонка как нить.

Я эту боль терпел. В итоге стал её кумиром.

А грусть закапывал. Но не сумел похоронить.

Я так устал.

Вся эта жизнь мне кажется театром злой сатиры.

Мне страшно это чувствовать.

И сложно объяснить.

Невыносимо не само желание уйти из мира.

Невыносимо то, что мне приходится с ним жить.

Анна Элис.

— Меня? Что ты ему предложил?! — я не сдержалась и сжала кулаки под столом, вызывая искру в его глазах. Он столько раз делал мне больно своими словами, что я боялась, как бы не захлебнуться.

— Сделать тебя своей, — беззаботно ответил он, выбивая воздух из моих легких.

— Своей? Женой? — переспросила я и он покачал головой. Харрис был идеалом мужчины, но его прическа всегда шла наперекор величественному виду. Они растрепались, некоторые тёмные локоны спадали на лоб. Величественный волк в деловой позе смотрел на меня с азартом в глазах.

— Больше, чем просто женой. Я хотел сделать тебя продолжением себя, своей копией, своей тенью. Женщиной, способной стоять наравне со мной. Женщиной, перед который бы склонялись все остальные, словно перед самым сильным их кошмаром, — признавался он с напором. Голова закружилась от его признания, и я захлопала ресницами, пытаясь привести дыхание в норму. Он не собирался делать меня своей женой, он собирался вырастить и воспитать меня под себя.

— Что тебе помешало?

— Чтобы сделать тебя копией себя, я должен был сломать тебя. Изранить, выбросить, истоптать, причинить настолько сильную эмоциональную боль, что ты бы забыла, как дышать для того, чтобы появилась новая сильная личность, — от его спокойных и холодных слов я поморщилась, мне вдруг стало не по себе. Я смотрела не на того Харриса, каким он казался мне поначалу. Я смотрела на робота, чей мозг работал настолько быстро и изящно, что можно было заметить шестерёнки. Он использовал людей в своих целях, как использовал и меня. Но теперь мы используем друг друга ради собственной выгоды.

— Ты не смог, — сказала я и он кивнул. Официант принес наш заказ, но я смотрела на еду и понимала, что не смогу её съесть. Кусок в горло не лез после признания.

— Я не смог, потому что в тебе уже была личность. И мне странно, что ты, такая маленькая, принесла столько муки мне, такому большому, — хмыкнул он и наклонился к еде, будто до этого мы обсуждали искусство, политику и лошадей. Беззаботность и холод в его эмоциях ужасал меня.

— Тебе помешала моя личность? Что именно? Наивность, разговорчивость, доверие? Чёрт, я поражена, — я разочарованно покачала головой.

— Мы уже были похожи, — признался вдруг Харрис, даже не поднимая своей головы. Я молча буравила его раскрытыми глазами, будто добьюсь объяснений его слов. Сломать меня… Вот