– Утес, начали! – заорал я в бойницу, а сигнальщик продублировал приказ, от волнения сделав это прямо над моим ухом.

Вот зараза!

В ушах засвистело, но это не мешало мне во все глаза смотреть, как обе малые «черепахи» вдруг стали на бок, выпуклой стороной к борту триремы. Под ними в палубных нишах укрылись по пять штурмовиков. Одной рукой они удерживали щит, а другой подхватывали стоящие под ногами тонкостенные кувшины и забрасывали их на трирему. Вперемешку с кувшинами на вражескую палубу полетели закрытые масляные лампы с чадящим пламенем внутри.

Вы думали, что закупленное у торговцев вино пошло на общую пьянку? Как бы не так. Из него удалось перегнать пятьдесят литров ядреного спирта, который смешали с оливковым маслом. Конечно, туда бы еще мазута и бензинчика добавить, но на безрыбье и рак рыба. Тем более у нас имелся еще один ядреный ингредиент для зажигательной смеси.

– Тири, давай! – теперь снова в люк крикнул я.

Казавшийся несерьезным пожар на триреме вдруг взревел обезумевшим пламенем. И этот расчет оказался верным – первозданный хаос влил в огонь запредельную силу. Тири не могла кидаться магическим огнем и молниями, да и другие манипуляции ограничивались минимальными расстояниями, но до близкой палубы триремы она достала без проблем. Вверху весело вспыхнули вражеские паруса.

Изготовившиеся к броску доракские абордажники все же рискнули, и на нашу палубу ссыпалось около десятка вопящих мужиков.

Что ж, им можно только посочувствовать, потому что мы все еще продолжали двигаться вдоль борта триремы. Канаты на абордажных крючьях натянулись… и, вырвав куски подпиленного фальшборта, упали в воду. Радостно рыкнув, ребятки Утеса навалились на незадачливых гостей, и через минуту все было кончено. От доракских абордажинков остались лишь красные пятна на досках, а тела улетели за борт.

Штурмовики, конечно, рисковали, но лучникам и арбалетчикам на полыхающей палубе было не до нас.

– Весла за борт!

Посмотрев направо, я увидел как проскочившая трирему «Красавица» словно расправила крылья, выпуская наружу ряды весел. Деревянные лопасти ударили в волны, и мы ринулись на следующего противника.

– Навались! – крикнул я и тут же почувствовал, как бирема рывком начала ускоряться.

Двенадцать, тринадцать, четырнадцать. Все, хватит.

– Убрать весла!

Гребцы на обеих биремах снова оказались на высоте, чего нельзя было сказать о нашем следующем сопернике. Доракцы лишь успели поднять весла горизонтально, явно неправильно рассчитав скорость наших кораблей. Мы скользнули мимо корпуса триремы, ломая весла и кости тех, кто находился на гребной палубе.

– Утес, бросай!

Зажигательных снарядов у штурмовиков осталось мало, но не оставлять же их себе на память.

– Тири! – крикнул я в люк, когда мы проскочили мимо триремы.

В этот раз на нашу палубу никто не спрыгнул, но и доракцам досталось значительно меньше, чем первой триреме. Заброшенная на вражеский борт смесь почему-то не вызвала пожар.

Странно, но пока не до этого – мы стремительно приближались к третьей триреме.

– Приготовить крючья!

Я не видел, но знал, что в задний левый люк в борту на весле выдвигается массивный, больше похожий на якорь крюк, к которому прикреплена толстенная цепь.

В этот раз бирема пошла к борту врага впритык. Они успели убрать весла, поэтому все прошло не так эффектно. Когда мне уже казалось, что мы пролетим мимо, раздался треск – это наш крюк зацепился за нос триремы.

На палубе вновь появились штурмовики и парой абордажных крюков сцепили наш нос и вражескую корму.

– Труби атаку, – осипшим голосом сказал я горнисту и начал готовиться к абордажу.

Щит на левую руку, длинный кинжал – в правую. Можно было остаться в рубке, но разлившийся в крови адреналин требовал выхода.

Пробегая по гребной палубе, я уже не застал там ни одного легионера. Лишь хаосит копошился над лежащей в обмороке Тири.

Так вот почему не вспыхнула зажигательная смесь на втором корабле!

– Как она? – подбегая, спросил я.

– Ничего страшного, просто переусердствовала, – ответил хаосит.

Ну, значит, можно не сдерживать себя. Плохо то, что от вида лежащей без чувств девушки в груди заворочалась доставшаяся от предков ярость. Не впасть бы от этого в боевой транс.

Когда я выбежал на палубу, бой уже переместился на корабль врага. Дикие буквально втоптали соперника в трюмные люки и сейчас занимались его утрамбовкой. Но и мне досталось немного экстрима. Мы совершенно упустили из виду тех, кто находился выше палубы.

Как Тарзан на лиане, на бирему прилетел один из матросов.

Ловкий, зараза.

Свалившись на палубу, парень прокатился кубарем и тут же вскочил на ноги, переходя в атаку. Короткой саблей он владел очень умело, но и мы не на танцы ходили все это время. Два скользящих удара я принял на щит, а дальше решил сделать финт, эта же мысль пришла в голову и моему сопернику. Вместо еще одного скользящего удара он попытался воткнуть саблю под закрывавший мне обзор щит, а я в это время решил заблокировать его удар более жестко и вертикальным перекатом оказаться за его спиной.

Финт не получился у нас обоих, так что все решила разница в броне. Сабля разрезала кожаный нагрудник практически до тела, а мой кинжал глубоко вошел между плечом и шеей матроса.

На меня щедро плеснуло красной жидкостью из вспоротой артерии матроса, чужая кровь залила глаза. Я на одних рефлексах отскочил назад и тут же услышал предостерегающий крик кого-то из диких. Стараясь хоть как-то протереть глаза, я попытался прикрыться от возможной атаки подранка.

Когда ко мне наконец-то вернулась способность видеть, оказалось, что своего соперника я упокоил надежно. Но к чему тогда все эти вопли?

Ответ пришел вместе с неприятным хлюпающим звуком за спиной. Резко развернувшись, я увидел, как на палубу падает еще один матрос, насквозь пробитый дротиком.

Весело скалящийся с борта вражеской триремы Кот явно ожидал похвалы.

Ага, будет тебе благодарность с занесением в грудную клетку. По моему приказу разведчики должны защищать «Красавицу». Да я и сам хорош.

Как-то разом пришло понимание, что я натуральным образом маюсь дурью. Было достаточно лишь задать себе несколько простейших вопросов. Где место командира? Где должны находиться его же телохранители? И что, демоны вас задери, стало бы с легионом, нашинкуй меня эти шустрики как люля-кебаб?

Успокоив чужой кровью зверя внутри себя, на которого доводы разума не действовали, я решил осмотреться. Борт триремы возвышался на полтора метра над остатками нашего фальшборта, так что видимость была лучше с вражеской палубы. Благо там уже никого живого не осталось, как и в трюме. Я даже заметил пару тел в хламидах магов.