всех

Не терпится невесте!

И то сказать, таких невест

Не видывал и майский шест:

Свежа, кругла, приятна,

Как сочный, спелый виноград, —

И так же сладостна на взгляд,

И так же ароматна!

А ручка — точно молоко!

Кольцо ей дали — велико,

Уж больно пальчик тонкий;

Ей-ей, болталось, как хомут,

На том — как бишь его зовут? —

На вашем жеребенке!

А ножки — вроде двух мышат:

Шмыг из-под юбки — шмыг назад,

Как будто страшен свет им.

А пляшет как! Вот это вид!

Ну просто душу веселит,

Как ясный полдень летом.

Но целоваться с ним она

При всех не стала: так скромна!

Лишь нежно поглядела:

Ты, дескать, слушайся меня,

Хотя бы до исхода дня,

А там — другое дело…

Лицом была она бела,

Как будто яблонька цвела,

А свеженькие щеки

Чуть зарумянились к тому ж,

Вот как бока у ранних груш

На самом солнцепеке.

Две губки алые у ней,

Но нижняя — куда полней

(Куснула, видно, пчелка!).

А глазки! Блеск от них такой,

Что я аж застился рукой,

И то почти без толка.

Как изо рта у ней слова

Выходят — понял я едва:

Ведь рот-то мал на диво!

Она их зубками дробит,

И вот поди ж ты — говорит,

И как еще красиво!

Коль грех и в мыслях — тоже грех,

Я счел бы грешниками всех,

Кто ею любовался;

И если б в эту ночь жених

Все подвиги свершил за них —

К утру б он надорвался.

Тут повар в гонг ударил вдруг —

И в зал вступила рота слуг,

Да как! в колонну по три:

Кто с ветчиной, кто с пирогом,

Напра-нале! кругом-бегом —

Как на военном смотре!

Вот стол едой уставлен сплошь;

Кто без зубов, тот вынул нож, —

Раздумывать не стали:

Священник не успел и встать,

Чтобы молитву прочитать, —

Как все уж уплетали.

А угощенье! А вино!

Как описать? Скажу одно:

Тебе там побывать бы!

Ведь вот простая вещь — обед,

А без него веселья нет,

Как без невесты — свадьбы.

А что же дальше? Пир горой,

Все пьют здоровье молодой,

Потом других (по кругу);

Шум, хохот; всяк твердит свое,

И пьют опять же за нее,

За юную супругу!

Они плясать идут вдвоем,

Сидят, вздыхая, за столом,

Воркуют, пляшут снова…

С ней поменяться, вижу я,

Не прочь бы дамы; а мужья —

Побыть за молодого!

Но вот уже свечу зажгли,

Невесту в спальню увели

(Украдкой, ясно дело!),

А парень, видно, все смекнул:

Часок, не больше, потянул —

И вслед пустился смело.

Она, не поднимая век,

Лежит, как в поле первый снег —

Того гляди растает…

Дошло до поцелуев тут:

Они одни; дела идут,

И времени хватает.

Но что это? Как раз теперь

Горячий поссет вносят в дверь

Невестины подружки!

Жених с досады взял да враз —

Не то ушел бы целый час! —

Прикончил обе кружки.

Но вот погасли все огни;

И чем же занялись они?

Ну, чем же, в самом деле?

Примерно тем — сдается мне —

Чем занимались на гумне

Ты с Маргарет, я — с Нелли.

Sidney Godolphin (1610–1643)

* * *

Noe more unto my thoughts appeare,

Att least appeare lesse fayre,

For crazy tempers justly feare

The goodnesse of the ayre;

Whilst your pure Image hath a place

In my impurer Mynde,

Your very shaddow is the glasse

Where my defects I finde.

Shall I not fly that brighter light

Which makes my fyres looke pale,

And put that vertue out of sight

Which makes myne none att all?

No, no, your picture doeth impart

Such valew I not wish

The native worth to any heart

That’s unadorn’d with this.

Though poorer in desert I make

My selfe whilst I admyre,

The fuell which from hope I take

I give to my desire.

If this flame lighted from your Eyes

The subject doe calcine,

A Heart may bee your sacrifice

Too weake to bee your shrine.

Hymn

Lord when the wise men came from farr,

Led to thy Cradle by a Starr,

Then did the shepherds too rejoyce,

Instructed by буthy Angells voyce:

Blest were the wisemen in their skill,

And shepherds in their harmlesse will.

Wisemen in tracing Natures lawes

Ascend unto the highest cause,

Shepheards with humble fearfulnesse

Walke safely, though their light be lesse:

Though wisemen better know the way

It seems noe honest heart can stray.

Ther is noe merrit in the wise

But love, (the shepheard sacrifice).

Wisemen all wayes of knowledge past,

To th’shepheards wonder come at last:

To know, can only wonder breede,

And not to know, is wonders seede.

A wiseman at the Altar bowes

And offers up his studied vowes

And is received; may not the