Понемногу разобрался в машине, дав себе зарок при первой возможности купить иномарку. В том мире такое получилось бы лет через пять, а здесь будущее покрыто туманом. Ничего, привыкну! На худой конец куплю «Чайку»!

— Ладно, до завтрова. Тебе еще практика нужна. И смотри, в конце января теоретический экзамен. Чтобы подготовился на «Пять»!

— Все сделаю, Кузьмич.

Выхожу с автобазы и двигаюсь в сторону автобуса. Декабрь в эту зиму хлесткий. Со снежными заносами и легким морозцем. Так что я озаботился теплой канадской курткой и финскими ботинками. Хотел Насте шубу купить, но тут она воспротивилась.

«Как я в ней в институт пойду?»

Она и на общественном транспорте ездит, хотя деньги ей даю.

«Чай не баре!»

Есть еще некоторое воспитание и приличия в советских людях. И как только власти и общество даст слабину, так все и пойдет вразнос. В русском человеке много чего намешано. Я уже упоминал, что в девяностые общался с разными людьми. И братки, и бизнесмены, священники и просто сумасшедшие товарищи. Тогда около Гостинки каких только фриков не наблюдалось. И я неоднократно видел, как заносчивый бандит мог запросто выручить какого-нибудь вшивого интеллигента, а завтра безо всяческих сантиментов расстрелять конкурентов.

Потерявший всякий стыд бизнесмен выкидывал кучу денег для спасения никому не нужных произведений искусства, а батюшки, кроме своего черного одеяния ничего больше не имевшие, кормили в приходе несчастных стариков. Наверное, это стоило видеть, чтобы оценить величие и падение русского человека, в одночасье оказавшегося без ориентиров и принципов. Тогда наша душа начинает метаться неприкаянной, не зная, куда прислониться. Бездушным проще. Их я наблюдаю каждый день. Дьявол, до чего мне временами претит общаться с барыгами. Утешает лишь мысль, что они просто инструмент.

Поэтому я поддержал группу Мазецкого, что помогает в стране переменам передачей инсайда. Надо отсидеться под жестким зонтиком партии еще лет десять, а потом и решить, в какую сторону идти. Нельзя оставлять страну в раздрае перед лицом многочисленных врагов. Верховная власть в середине восьмидесятых в явной растерянности, она утратила прошлый пыл и потеряла ориентиры. Советское общество разбилось по лагерям, крича и не слыша. Вот пусть и грызутся под приглядом жесткой партноменклатуры. Пусть и с кровью, с дрязгами и скандалами, но единое тело страны пока еще можно сохранить. А там будем поглядеть.

Я два вечера просидел в кабинете Тадеуша с одним умным дядечкой. Он из местных, но завербован чужаками. Есть и такая прослойка. Профессор отлично умеет влезать в голову к людям. Каким Макаром он вытягивал из меня, казалось бы, давно забытые сведения, даже не представляю. В итоге на ленту магнитофона записались фамилии, даты событий и прогнозы. Меня также ставили в известность о возможностях и сделанном. У этих хитрецов оказался свой человек наверху.

Это он с помощью чужаков продвигал вверх Лигачева, слил компромат на Горбачева и его подельников, а также запугал Громыко с Рыжковым. Известного антисоветчика Яковлева взяли по подозрению в измене. Членов Политбюро с нацокраин здорово проредили с помощью компромата. Там на каждого целая комната расстрельных документов. Генеральная прокуратура была резко усилена и работала не покладая рук. Усилия нового Генсека, объявившего «Беспощадную борьбу с антисоветскими проявлениями» широко приветствовались народом. Тому надоела пустопорожняя болтовня, и он готов был смириться с определенными репрессиями.

Катастрофы Чернобыля так же не будет, как и ряда известных аварий. Конечно, закручиванием гаек всего не решишь, но зато выиграешь время. К тому же чужаки спровоцировали перемены и в армии. Министром обороны стал генерал Огарков, он обещал армии ряд реформ и сокращение. «Голоса» буквально захлебывались ненавистью к СССР. Вместо заказанной Западом Перестройки начались настоящие реформы. Вот они и брызжут слюной.

К тому же высшим руководством страны был прямо указан опыт соседнего Китая. Так что господам экономистам и поклонникам Чикагской школы придется заново переобуться. И олигарха Чубайса точно в будущем не увидим. Его фамилии наравне с Гайдаром, Шохиным и прочими уродами я слил в первую очередь. Их понемногу убирают. В том числе и физически. Грешков за этими гражданами водится ой как много! И они уже такие.

Мстислав Ростиславович не любил растекаться по древу и в этот раз спросил в лоб:

— У тебя есть предложения, куда вести страну. Это же практически твоя история.

— А у вас своих нет?

— Почему нет? Имеются, но в чужих мирах история специфическая. На вашу кальку наши идеи не лягут.

Я сделал глоток кофе. Где они берут такой классный? Даже в буфете клуба можно заказать.

— Так сразу и не скажешь.

— Дык мы и не требуем от тебя готовую программу. Для этого у нас целая команда из умников прикормлена. Философы, историки, социологи, экономисты.

— Наверное, пока в целом структуру власти трогать нельзя. Менять элементы, улучшать действие, поставить исполнительную власть под контроль Советам, создав третью точку опоры. Но рушить незачем. Потом собирать будем лет двадцать. И получится криво.

— Резонно!

— Пока внимание стоит обратить больше на экономику и более вменяемую внешнюю политику.

Мстислав Ростиславович оживился. Как я понял, это он возглавляет группу здешних «реформаторов».

— С экономикой понятно. Мы и сами крайне удивлены, что такая мощная держава не может создать заурядное. Хотя никто не отменял международное разделение труда. Ваши так называемые союзники не соблюдают элементарную дисциплину. Они же по сути вассалы. Так какого лешего им дано столько прав? Я решительно не понимаю, когда вы израсходовали жизни миллионов людей и не требуете безусловного подчинения. Это же элементарная политика.

— Вот поэтому я и говорю о более вменяемой внешней политике. Там такой кавардак на почве неправильно понятой идеологии и перерасход средств советского народного хозяйства!

— А конкретно?

Думаю, вспоминаю:

— Во-первых, вы правы. Нужно более тесно работать с вассалами. И напомнить, кто кому должен. Чтобы не получилось, как в Польше, а позже в Румынии. Это и рынок, и товары, и прямое вмешательство в кадровую