– Хорошо, – сказал Бовуар. – Идемте со мной.

Клутье последовала за ним в кабинет для допросов, где старший инспектор представился:

– Меня зовут Жан Ги Бовуар. Я действующий глава отдела по расследованию убийств. С агентом Клутье вы уже знакомы.

Это было сказано не только для Шаффера, но и для записи.

Они сели – Бовуар напротив молодого человека.

– Спасибо, что пришли. У нас к вам несколько вопросов.

– О Тони?

– В основном – да. – Бовуар говорил дружеским тоном. – Расскажите о ваших с ним отношениях.

– Мы работали у одного нанимателя. У «Тейлора энд Огилви». Несколько лет назад. Я работал секретарем, а месье Баумгартнер – старшим вице-президентом.

Шаффер, внимательно наблюдавший за Бовуаром, казалось, принял решение.

– У нас был роман. А потом меня уволили.

– За что?

Бернар выставил дело так, будто его выгнали из-за их связи.

– Лучше бы вам сказать нам правду, Бернар, – сказал Жан Ги, одобрительно улыбаясь. – Я вам скажу: мы уже побывали в «Тейлор энд Огилви».

– Меня обвинили в хищениях со счетов клиентов. Но я ничего такого не делал.

– Тогда почему вас уволили?

– Ну, им же нужен был козел отпущения, верно?

– Если это не вы делали, то кто?

Шаффер неуверенно молчал.

– Бросьте, Бернар. Говорите правду. Не бойтесь. Просто скажите нам.

– Месье Баумгартнер.

– Энтони Баумгартнер?

– Да.

– Но если деньги похищал он, то зачем ему понадобилось идти к мадам Огилви и рассказывать ей об этом?

– Он решил, что они так или иначе дознаются, а потому пошел и обвинил во всем меня.

– Своего любовника.

Тот кивнул.

– И что вы сделали?

– А что я мог сделать?

– Не знаю. Сказать правду.

Бернар рассмеялся:

– Ну конечно! Я против старшего вице-президента. Давайте подумаем, кому бы они поверили.

– Поэтому вы просто ушли? – спросил Бовуар, а когда Шаффер кивнул, Жан Ги взыскующим взглядом уставился на него. – Тогда почему вы воспользовались рекомендацией Энтони Баумгартнера, устраиваясь на работу в «Сберкассу»?

Шаффер покраснел. Они явно знали больше, чем он думал.

– Тони сказал мне: если я буду помалкивать, он устроит меня на работу в «Кассу» и поручится за меня.

– И вы согласились?

– А какой у меня был выбор? Если бы я отказался, меня бы так или иначе вышвырнули. Обложили со всех сторон.

В комнату для допросов вошел агент, прошептал что-то на ухо Бовуару и вышел.

– Значит, вы утверждаете, что Энтони Баумгартнер похищал деньги, а вы ни в чем не виноваты?

Шаффер выпрямился на стуле:

– Ну хорошо, я знал, чем он занимается. Но сам я в этом не участвовал.

– Он вам сказал?

– Он выпил как-то лишку. А пьяным почувствовал себя свободно и говорил без остановки. Знал, что я никому не расскажу.

– Почему не расскажете?

– Потому что я его любил. Очень.

– И?.. – произнес Бовуар.

Опять Бернар в ответ молчал – он нервничал.

– И он сказал мне: если я кому сообщу, то он будет говорить, что это мои делишки, а он ни при чем.

– Что он в конечном счете и сделал.

– Да.

Бовуар разглядывал ничем не примечательного молодого человека.

– Дома у него вы когда-нибудь бывали?

– Один раз. Ему требовалась помощь – повесить картину, подаренную матерью. Я так думаю, может, это был ее портрет. Вид какой-то слегка чокнутый. В общем, мы повесили ее над камином в его кабинете, а потом выпили немного. Он попросил меня помочь ему наладить его новый ноутбук, и мы тогда выпили еще чуток, потом некоторое время возились с его компьютером, и головы у нас слегка закружились…

– Так вы запустили его ноутбук? – спросил Бовуар.

– Да.

– И он вводил пароль?

– Да. Я помню, потому что ему потребовалось какое-то время, чтобы его придумать. Он сказал, что исчерпал все идеи, придумывая новые пароли.

– И вы помните тот пароль?

Вопрос он задал как бы невзначай, но в комнате воздух между полицейскими словно пробило электрическими разрядами.

– Понятия не имею. Он мне его не назвал.

– И никак не намекал? Ничего не говорил? – прощупывал парня Бовуар.

Шаффер задумался.

– Если и говорил, то я не помню.

– И вы не подглядели? Не стрельнули глазом через его плечо, когда он вводил?

– Нет, конечно.

– Конечно? Да бросьте, Бернар. Мы все так делаем. Просто из любопытства. Не смотрели, когда он вводил пароль?

– Нет.

– Тогда что же вы делали?

– Простите?

– В кабинете, пока месье Баумгартнер вводил пароль. Что вы в это время делали?

– Разглядывал картину. Не понимаю, как человек в здравом уме мог повесить у себя такую вещь.

Бовуар задумался. То, что говорил Бернар, походило на правду. Портрет Рут в такой же мере завораживал, в какой и вызывал отвращение. Как сказала сама Клара, от него трудно было отвести взгляд.

Но сейчас он имел дело с проницательным молодым человеком, и если у того имелась возможность выбора: подглядеть, какой пароль вводит Тони, или насладиться зрелищем портрета, – то он не сомневался, что бы выбрал Бернар Шаффер.

– И что случилось потом?

– Мы напились и занимались сексом.

– В первый раз?

– Да. Мы друг друга типа прощупывали, но я сомневался еще – гей ли он. Но он все время посылал сигналы, и потом…

– Какой он был? – спросил Бовуар.

– Как любовник?

– Как человек.

Шаффер задумался.

– Добрый. Умный. Порядочный. Так я думал.

– Пока он не обвинил вас в воровстве и вас не выставили за дверь.

– Да.

– После того как он помог вам устроиться на работу в банке, он просил вас о каких-нибудь услугах?

– Каких?

Бовуар смотрел на него несколько секунд, потом встал:

– Я дам вам время подумать над моим вопросом. Извините.

Жан Ги кивнул агенту Клутье, и они вышли, а Шаффер уставился на медленно закрывающуюся дверь. Потом на пустую стену напротив него.